Очередь

Страница 3

– Там небось за мороженым тоже очередь.

– Да, маленькая, ничего страшного.

– Как она в пальто стоит! С ума сойти.

– Не говори…

– А может, холодно человеку. Есть болезнь такая.

– Вы не знаете… не знаете, какой цвет?

– Разный.

– Там, говорят, светло-коричневые в основном.

– А темных нет?

– Есть и темные.

– Это хорошо.

– Мне-то вообще хотелось потемней…

– Ну, это как повезет. У них непременно.

– Да. Как товар поступает, так и нам…

– Простите, я не за вами стоял?

– Нет, вы за этой женщиной.

– А, да, да…

– Отойдут, а потом спрашивают…

– А что такое?

– Да вон… чего она кричит…

– Влез кто-то…

– А это кто…

– Правильно, правильно…

– Вот дурак-то…

– Гнать надо просто, да и все…

– Время теряем только.

– А вы поставьте сумку сюда. Тут удобно. На выступ.

– Точно.

– Вчера, говорят, в центре давали.

– Ну, там не подступишься.

– Зато темно-коричневые все.

– Правда?

– Да.

– Да их выбрасывают иногда, разве угадаешь где.

– Тут-то и то как снег на голову… еле успела…

– А мне соседка сказала. Вчера.

– Это через продавцов, наверно?

– Не знаю…

– Господи, ну что ж они так долго…

– Опять подошел. Ну, наглец!

– А его просто не подпускать надо.

– Детина здоровый какой, а чем занимается.

– У вас течет из сумки.

– Ой, спасибо! Это мясо… оеей… Федь, подержи…

– Давай, давай скорее.

– Да держи за ручку, чего ты…

– Вынь его из-под хлеба… сюда…

– Держи.

– Володя!

– На весу держи, ну что ты!

– Не кричи…

– Володя!

– Неужели по три дают?

– Вроде дают.

– Я за вами, да?

– Точно. За мной. Быстро купили?

– Ага. Вот сдача. Только оно течет немного…

– Ничего. Спасибо. Ой. Не обкапаться бы.

– Я боялся, что кончится.

– Уже кончалось?

– Ага.

– Володя! Ну что ты там стоишь? ! Иди сюда!

– Это по двадцать восемь?

– Ага. Там только такое и по десять.

– Фууу… жара какая…

– Еще немного, и тенек. А там близко.

– Сереж, возьми…

– Давай я на коляску повешу.

– Паразиты все-таки… смотри, как лезет…

– Надо пойти и сказать им. А то так налезут и не достанется ничего.

– Конечно.

– Бессовестный…

– И баба с ним. Хабалка.

– Ну что это такое, в конце концов…

– Вы на брюки себе льете, гражданин.

– Ой! Протекло… а ну его… весь извозился…

– Зина, а ты привались к стенке, привались…

– Ничего, она девочка взрослая, простоит как все. Правда, постоишь? А?

– Постою.

– Ну вот, молодец.

– Вы не в «Сыре» масло брали?

– Нет. Вон в том.

– А там же нет.

– Я утром брала.

– Аааа… То-то оно мягкое, смялось-то…

– Домой не дойду никак! Смех!

– Я тоже. Как вышла в двенадцать, так в трех очередях успела настояться.

– Ну вот. Хоть один милиционер пришел.

– Надо бы по два давать, а то не хватит.

– Хватит, хватит. Они по мелочам не торгуют.

– А вы не знаете, какая подкладка?

– Рыбий мех.

– Не теплая?

– Не-а.

– Плохо.

– Чего ж плохого.

– Ничего…

– Володя, не бегай здесь. Щас машина поедет.

– Не бегай, мальчик. Тут место опасное – поворот.

– Вот и стой здесь.

– Мам, я пить хочу.

– Стой, не капризничай.

– Ну мам! Попить хочу.

– Я кому говорю! Давай руку! Стой рядом.

– Пришел и ушел. Тоже мне, милиция…

– А они не переработают, не бойсь.

– Хоть бы за порядком следил.

– Черножопые опять вон полезли. Вот гады!

– Не пускать их надо.

– Они везде пролезут.

– Мам! Я пить хочу!

– Замолчи!

– А вы бы сходили с мальчиком. Тут автоматы рядом.

– Где?

– Тут пройти немного, до «Синтетики».

– Спасибо. Тогда я отойду на минуточку… Володя, пошли…

– Мам, а у нас есть три копейки?

– Есть, есть… пошли… значит, я за вами…

– Сережа, поставь к стене.

– Фу, тут полегче, в теньке-то…

– Достоялись! Ххе… хе…

– Ну вот, кажется, мы за вами. Да?

– Да, да.

– Становись, Лен.

– Что-то мало продвинулись…

– Ну да, мало! Видишь, уже дом пошел.

– Тут хорошо.

– Ага. В тени легче. Ну что, высох?

– Высох. Смотри, красивый цвет какой.

– Я в лаках не понимаю.

– Почему?

– Не знаю.

– Тебе что – все равно, что ли?

– Ну да! Не понимаю, почему один лак лучше другого.

– Но есть никудышные цвета, а есть приятные…

– Бох с ними.

– А хорошая у вас парикмахерская.

– Понравилась?

– Да и народу мало.

– Теперь ты дорогу знаешь. Милости просим.

– Теперь знаю… слушай, а не знаешь, какая у них подошва?

– Манная каша, говорят.

– Серьезно? !! Вот здорово.

– Они симпотные, я видел.

– А я и не подступилась туда. Подойти нельзя даже.

– Я у женщины видел, которая купила.

– И цвет хороший?

– Хороший. Серовато-коричневый.

– Под замшу?

– Ага.

– Да что вы глупости говорите, молодой человек. Они же кожаные.

– Кожаные?

– Вот те на…

– Быть не может, я ж сам видел…

– Правильно. Только под замшу утром были, к обеду кончились. А сейчас – кожаные, темно-коричневые.

– Тьфу, черт!

– А мы стоим, как дураки. Вадим, я пойду тогда…

Читать похожие на «Очередь» книги

2020-й год. В России отменяют деньги. Бухгалтер Лена в полной растерянности: куда бежать? За что хвататься? Сложно оставаться невозмутимой, когда у тебя на шее двое сыновей, а помощи от бывшего мужа не дождешься. Лена пытается найти свое место в новом мире, а еще — построить личное счастье на фоне коммунистического апокалипсиса.

Ударные военные романы, написанные ветераном спецназа ГРУ. В одном из районов Северного Кавказа готовятся выборы народных депутатов. Однако террористы намереваются устранить наиболее влиятельных кандидатов, чтобы вызвать недовольство населения. Капитану спецназа ГРУ Василию Одуванчикову поручено найти и обезвредить террористическое подполье. Однако подразделение капитана внезапно перебрасывают в труднодоступное ущелье для ликвидации опасной банды. По возвращении с операции офицер узнает, что

Какой будет судьба бумажной книги в мире умных блох и голограмм, живородящего меха и золотых рыбок, после Нового cредневековья и Второй исламской революции? В романе «Манарага» Владимир Сорокин задает неожиданный вектор размышлениям об отношениях человечества с печатным словом. Необычная профессия главного героя – подпольщика, романтика, мастера своего дела – заставляет нас по-новому взглянуть на книгу. Роман Сорокина можно прочесть как эпитафию бумажной литературе – и как гимн ее вечной жизни.

Сахарный, белый Кремль – сердце России 2020-х, пережившей Красную, Серую и Белую смуты, закрывшейся от внешнего мира и погруженной в сон. Этим сердцем понемножку владеют все, ведь и у скотницы, и у зэка, и у лилипута есть хотя бы осколок его рафинадной копии, но на самом деле оно никому не принадлежит. Пятнадцать новелл из сборника “Сахарный Кремль”, написанных как будто совсем по-разному и о разном, складываются в картину призрачной, обреченной реальности, размокающей, как сахарная башенка в

Новый роман Владимира Сорокина – это взгляд на будущее Европы, которое, несмотря на разительные перемены в мире и устройстве человека, кажется очень понятным и реальным. Узнаваемое и неузнаваемое мирно соседствуют на ярком гобелене Нового средневековья, населенном псоглавцами и кентаврами, маленькими людьми и великанами, крестоносцами и православными коммунистами. У бесконечно разных больших и малых народов, заново перетасованных и разделенных на княжества, ханства, республики и королевства,

Во время обыска в квартире диссидента сотрудник КГБ наряду с романом «Архипелаг ГУЛАГ» находит еще одну запрещенную рукопись и приступает к ее чтению. Состоит она из нескольких частей, рассказывающих о жизни простых советских людей, которые по достижении определенного возраста должны принимать «Норму» – особым образом спрессованные фекалии. Пить их необходимо ежедневно, чтобы общество принимало тебя в свой круг. И, если дети не совсем понимают, зачем взрослые едят фекалии, родители поясняют,

В книге представлены избранные произведения известного российского писателя Владимира Сорокина. «Свеклушин выбрался из переполненного автобуса, поправил шарф и быстро зашагал по тротуару. Мокрый асфальт был облеплен опавшими листьями, ветер дул в спину, шевелил оголившиеся ветки тополей. Свеклушин поднял воротник куртки, перешёл в аллею. Она быстро кончилась, упёрлась в дом. Свеклушин пересек улицу, направляясь к газетному киоску, но вдруг его шлёпнули по плечу: – Здорово, чувак!»

В 2027 году наша страна отгородилась от других государств Великой Русской Стеной. Во главе государства снова царь, сословное деление восстановлено, в миру процветает ксенофобия, протекционизм и вседозволенность карательных органов. А на Лубянке вместо памятника Дзержинскому появился памятник Малюте Скуратову. Сюжет описывает один день высокопоставленного опричника – слуги государя. И, судя по описанному, наша страна попала в какое-то фантасмагорическое Новое Средневековье. Критики называют

В центре сюжета повести «Метель» Владимира Сорокина история о докторе Платоне Ильиче Гарине, который отправляется в отдаленную деревеньку Долгое, чтобы передать жителям спасительную вакцину от страшной болезни. Не пойми откуда взявшаяся боливийская черная болезнь превращает людей в зомби, и конца-края ужасу не видать… Вот только не везет Гарину: приехав на станцию, он не обнаруживает ни одного извозчика, а когда все-таки находит некоего, на них обрушивается небывалая метель. С первых страниц у

Десять лет назад метель помешала доктору Гарину добраться до села Долгого и привить его жителей от боливийского вируса, который превращает людей в зомби. Доктор чудом не замёрз насмерть в бескрайней снежной степи, чтобы вернуться в постапокалиптический мир, где его пациентами станут самые смешные и беспомощные существа на Земле, в прошлом – лидеры мировых держав. Этот мир, где вырезают часы из камня и айфоны из дерева, – энциклопедия сорокинской антиутопии, уверенно наделяющей будущее чертами