Второй шанс. Счастливчик - Виктор Мишин

Не знаю, то ли крайняя командировка на нас всех так отразилась, то ли еще что, но мы стали как заговоренные. А главное, поперла какая-то военная удача. Ранений нет, стрелять лично я стал еще лучше. С рациями теперь вообще красота.

– Передай мне «семидесятку», я на этом эсэсовце автограф оставлю, – с недавних пор из «винчестера» я делаю мало выстрелов, но зато каких. «Винчестер» приятно скользнул в руку. Патроны внутри, патроны я для него снаряжаю теперь сам. Все, от капсюля до навески пороха и придания формы пуле, все делаю сам. И «винт» меня за это благодарит.

Колпачок с прицела повис на коротком шнурке, и глаз зацепился за картинку. Двенадцатикратная оптика на такой дистанции просто мечта. Видимость сто процентов. Я не вижу только цвет глаз стрелка, остальное хоть картину пиши. Вижу расцветку камуфляжа на рукавах, маску с прорезью для глаз. Палец выбирает короткий ход спускового крючка и замирает на мгновение. Спуск настроен на усилие в полтора килограмма, очень легкий. В этот момент цель как будто что-то почувствовала. Ствол винтовки противника медленно доворачивается в мою сторону и… Ничего он сделать не успел, как и многие до него.

– Второй, снимите с него позже винтовку. Только там оптика под замену.

– Девятый, если бы сам не видел, никогда бы не поверил. Прямо через прицел, – Митрохин искренне радовался.

– Так снизу вверх другого варианта не было. Слишком укрыт был, винтовка руки и каска. Не в железку же стрелять.

– Хочу так же научиться, – вздохнул Митрохин.

– Хочешь – научишься. Я же не с рождения так стреляю.

А вообще – да. Стрелок из меня получился приличный. А главное, научился наблюдать. Вот и сейчас ребята шмонают «приманку», в трех сотнях метров от меня, а ни хрена вокруг себя не видят.

– Второй, внимательно. Десять метров от «приманки», двор видишь. Кто там шарится?

– Никого не вижу. – Митрохин внимательно обводит прицелом «выхлопа» место, на которое я указал.

– Кто там из наших? – спросил я.

– Да вроде Восьмой полез, – не очень уверенно произнес Митрохин. Мы, когда воссоединились с группой и начали снова тренироваться, взяли себе числительные позывные. Восьмерка у Кости Иванова. Четвертый – Саня Зимин. Второй у Митрохина. Трешка – Дед. Седьмой – Вано. Пятый у Семы, ну а я – Девятка. Первый, я думаю и так понятно, у кого.

– Дай мне рацию, – Второй вытянул левую руку с рацией ко мне. Она у него под рукой лежала.

– Восьмой! – я сделал вызов.

– В канале, – получил бодрый ответ.

– Замри, – бросил я и положил рацию рядом. Взглянув в прицел, опять шепнул Андрею: – Теперь видишь? – Там действительно нарисовались двое.

– Теперь да.

– Работай. – Пусть учится. Там не снайперы, охоты на нас пока нет.

– Поможешь? – неуверенно спросил Второй.

– Зачем?

– Обоих, значит, – выдохнул Андрей.

– Да, – коротко бросил я, но конечно, страховал его.

Выстрелы из «выхлопа» удивительно тихие. Два слились в один, и я констатировал два попадания. Тут же до меня донесся веселый выдох.

– Восьмой, полежи чуток, вдруг еще гости придут. – Ответом был щелчок.

Больше на сегодня работы не вышло. Ребята собрали трофеи, и спустя пару часов мы отправились на выход из города. Там, на окраине, в одном из разбитых домов был штаб. Нужно доложить, да и просто на отдых пора. Не то чтобы мы всю падаль вычистили, просто на сегодня хватит. Темнеет рано, видно плохо. Да и холодно уже, и в туалет хочется. Хотя последнее и так понятно. Такими малыми зачистками мы и занимаемся. Подчиняемся лично Ставке и присоединяемся к какой-либо части тогда, когда нас «выбьют» у начальства. Как какая-нибудь резервная часть СВК.

Скоро Новый год. Вот уже и декабрь 1943-го на дворе. Фронтовые будни тянулись медленно. Иногда мы сутками сидели на месте, не вылезая даже на тренировки. Иногда пропадали по двое, а то и трое суток в «поле». Через неделю после взятия и зачистки Белостока, части 3-й армии генерала Горбатова подошли к Варшаве. С севера над городом нависал Первый Белорусский, с юга и юго-востока Третий. Город будет окружен, части Третьего Белорусского фронта останутся для штурма города, а Первый двинет дальше. Это я так, в штабе случайно подслушал. Когда нас домой хотели отозвать, но Черняховский просил у Ставки оставить нас для Варшавы. Предвидя трудности по типу белостокских, командующий хотел оставить у себя в резерве мою группу, для контрснайперской борьбы. Разумно предположив, что в простом поле нам делать нечего. Так-то прав, там, где танки и артиллерия, мы как-то не вписываемся. Хотя неделю назад немчура четыре «ишака» замаскировала на одном хуторе. Артиллерией там все перемешивать не стали, хотя хотели, вот мы и пригодились. Но это так, редкий случай, как в Сталинграде на танки нас не бросают. Вот в городе – да. Швали здесь за годы войны накопилось, только успевай вывозить. Да и я хотел поглядеть за Иваном Даниловичем, больно уж хочется, чтобы в этот раз он до победы дожил. Заслужил он это. А по танкам все же постреляли. Это я парням предложил попроказничать. А что нам сделают с семисот метров, если про нас даже не знают. С ВСК шлепнул механика-водителя через смотровую щель первым выстрелом, правда, танк в это время стоял. Он выстрелил, но еще не двинулся, а потом и совсем там остался.

Танки размесили все, ужас. Не пройти, не проехать. Немчура раздолбала такой красивый город «под орех». По окраинам еще ничего, а вот центра нет вообще. Так и вспоминается Сталинград. Так же было хреново. Мясорубка в Варшаве длится несколько дней. К сожалению, не с немцами. Фашистов-то тут хватает, да вот все больше местных. Шляхтичи оборзели. Чего им не живется спокойно? Вон с нами пришли части Польской армии, что была сформирована у нас в СССР. Нормальные ребята, воюют, как положено, но всякая шваль, что окопалась тут, вылезла после ухода фрицев и давай гадить. Постоянные подрывы, охота на солдат и офицеров. Короче, сорок первый год наоборот. Нет, ну ладно бы мы захватили их страну, я бы понял, но ведь всем же ясно, мы здесь «проездом». Ведь им же помогаем. Черт, в голове не укладывается. Вчера ребятишек наших порезали, связистов. Парнишки только-только на службу призвались. По восемнадцать лет мальчишкам, а их как свиней ножами изрезали. Мои нагляделись, больше в плен их брать не будут.