Хозяин «Логова» - Ардмир Мари

Погружение в сон произошло почти мгновенно, а вот с пробуждением я бы повременила до следующей ночи. Чувственное сновидение, до краев наполненное негой, было томительно нежным и соблазнительным. Россыпь медленных смакующих поцелуев на шее и плечах. Легкие поглаживания живота и бедер. Голос, чуть хрипящий обещанием, ускоряющий кровь. И только я начала вникать в слова, ожидая признания, в голове моей вдруг раздалось: «Мракобесье, дорогая, ты отлежала мне руку! »

Нет! Это явно из кошмара, мысленно отмахнулась я и уже почти вернулась в негу, как вдруг над ухом раздалось:

– Тора? Торика… просыпайся.

Не видя в пробуждении никакого смысла и все еще надеясь досмотреть свой томный сон, лишь нахмурилась.

– Тора, мне нужно уходить, – заявил Инваго твердо и, похлопав меня по бедру, развеял последние ниточки видения.

Исчезли поцелуи и прикосновения, появились запах, свет, странная жесткость подушки и боль в затекшей шее.

– Иди, – пробурчала я, ткнувшись носом в наволочку, тонко пахнущую тарийцем, – тебя никто не держит.

– Тут я бы поспорил, – ответил он ехидно, и мне пришлось открыть глаза.

Итак, я лежу на боку, в своей спальне, на своей кровати и почти на своей половине, на мне надето… судя по ощущением, что-то надето, но это не важно. Куда важнее, что вместо подушки у меня рука му-ж-жа, в которую я невесть с какого перепуга вцепилась как в родную.

Разжав пальцы, я отпустила Инваго и накрылась одеялом с головой. Чтобы не видеть, не слышать и пристального взгляда не ощущать. Вот только одеяло не помогло, наглый тариец отогнул его край и прошептал, дыханием согревая мою щеку:

– Хорошенько отдохни сегодня, завтра будет трудный день.

– Угу…

Далее было пожелание доброго утра, мягкое прикосновение к плечу и едва ощутимое движение воздуха. Ушел. Наконец-то!

Сладко потянувшись и крепче обняв уже настоящую подушку, я протяжно вздохнула, закрыла глаза и провалилась в новый сон. Поначалу непрозрачно черный, он прояснился, обрисовав обстановку моей спальни в «Логове», отразив раннее утро за окном и темную фигуру, застывшую у кровати.

«Спишь, дрянь? А я все вспоминаю, как же сладко ты кричала у столба и как горела заживо… – Урос наклонился ниже, позволяя рассмотреть его лицо и предвкушающую улыбку. – Жду не дождусь нашей новой встречи. И поверь, в этот раз я не буду спешить к королю, моя маленькая дрянь. Я растяну наши страстные ночи, прошью их страданием и даже после смерти тебя не отпущу. Ты поняла? »

Сложно сказать, что изменилось, вера ли в Дори, в Горного, а может простое понимание, что у грани я была свыше трех раз, однако, вопреки ожиданиям визитера, я не испугалась. Более того, поднялась на локте, окинула взглядом урода и предельно честно ответила:

«Нет. Не поняла, после чьей смерти вы не намерены меня отпускать. После своей, после моей, после смерти Мэнога? »

«Т-ты! » – он потянулся ко мне. И не просто руками, а черными вязкими нитями, какие были у Инваго, когда воин принял чужую силу. Всего мгновение, но мне хватило, чтобы в поисках кинжала просунуть руку под подушку и… больно уколоться.

– Ай!

Сон исчез. Осталась ошарашенная я, все еще раннее утро, подушка в правой руке, кровоточащий палец на левой и крот, медленно сползающий с кровати.

Морда в крови, явно в моей, глаза перепуганные, но смотрят не на меня, а на перстень с пылающим камнем, распускающимся как цветок. Вот от него в сиянии отделился первый лепесток, второй, третий… Нет сомнений, привязанный к роду Дори зверь решил заступиться за меня, но врагов здесь нет. Во всяком случае, живьем, а тот, что был, исчез вслед за сновидением.

– Злато… хвостый, стой! – прохрипела я и результата не добилась.

Перепуганный Бузя забился в дальний угол комнаты, ткнувшись мордочкой в пол и накрыв голову лапками.

– Златокрылый… златомордый… злато… – пока я отчаянно пыталась вспомнить имя зверя, заключенного в реликвии, перстень выпустил десять лепестков, показал пестик и тычинки.

– Злато… – очередная попытка усыпить персонального стража, не так давно поджарившего меня и Инваго, оборвалась восхищенным вздохом. Лепестками оказались гребни на спине, как у мелких ящеров из подвида драконьих, пестиком – аккуратный носик, тычинками – ресницы с капельками магии на концах. Я любовалась этим чудом, пока оно не распахнуло черные глаза и не оскалилось, повернувшись в сторону дрожащего питомца Зои.

Краткий миг – и из ослепительного сияния перстня появилась огромная, увенчанная короной голова, а на кровать опустилась огненная раскаленная лапища, втрое превосходящая лапу Бузи в боевом состоянии. И она не просто продавила матрас под немалым весом монстра, она выжгла в нем дыру и, судя по запаху повалившего дыма, подпалила деревянный каркас кровати.

– Златогривый, бестолочь! – рявкнула я, с ужасом взирая на канувшее в Лету постельное белье. – А ну живо спать!

И плевать мне, что морда у него раз в десять больше лошадиной и смотрит она со злым недоумением. Но если эта скотина не умеет сдерживать свой огонь, то ну его к бесам вместе с хваленой защитой.

– И не смотри с укором. Я тебя не ждала, не звала и видеть не хотела. – Черные глазищи монстра недобро сузились, разом напомнив мне Инваго, Гаммиру и даже дядюшку Дори со стороны отца. – Бузя укусил меня по делу, чтобы разбудить и оборвать диалог с врагом. А ты мало того что опоздал, так еще и набедокурил.

Зверь выгнул чешуйчатую бровь. Ну надо же, он ничего не понял.

– Лапу с постели убери и, будь добр, не порть имущество в «Логове». Одних выгоревших покоев здесь более чем достаточно. – Нехотя он послушался, а попутно еще и фыркнул, обдав меня горячей воздушной волной.

Кожа запульсировала от жара, волосы затрещали, перед глазами все поплыло.

– Вот молодец, хорошо, что напомнил, – похвалила я, как только откашлялась. И озвучила дельную мысль: – Не дыши в мою сторону, отчаянно или нечаянно. Один раз ты меня уже поджарил, повторяться не стоит.

Обиделся, как есть обиделся и, не прощаясь, ушел. Перстень потух, я с облегчением вздохнула и рассмеялась.

– Если день начался со столь эпичного утра, что же будет к вечеру?