Царица Синдов - Лилия Орланд

– У тебя есть кролик, – строго сказала девушка, заставив собаку переменить своё решение выпрашивать еду у людей и отправиться откапывать зайчатину.

Тиргатао взяла свой охотничий кинжал, отрезав несколько сочных ломтей, положила их в миску и подвинула ему с ломтём хлеба и зеленью.

– Ешь, потом послушаем твою историю.

Ганире и себе она положила по зайцу, предоставив провидице самой разбивать глину и нарезать мясо. Ели молча, каждый погружённый в свои мысли.

Только откусив первый кусок мяса, Тиргатао поняла, как она была голодна. Сначала долгая скачка по степи и охота, потом встреча с синдом и изматывающая перевозка его к реке, затем испытание знакомством с нелёгким характером провидицы, всё это отвлекало, не давая задуматься о своих потребностях. И сейчас вкус обычной крольчатины казался ей необыкновенным лакомством. Сочное, нежное, ароматное мясо просто таяло во рту, заставляя девушку прикрывать глаза от удовольствия.

Гекатей не мог оторвать взгляда от юной меотиянки с того самого момента, как увидел её выходящей на поляну. Все его мысли были сосредоточены на ней. Смутно вспоминался ему её голос в степи, велевший вставать и куда-то идти через силу и боль.

Гекатей был уверен, что именно она спасла его от неминуемой смерти. Его сил после нападения и бегства хватило только на то, чтобы вырвать стрелу кочевника, после чего он потерял сознание.

А потом была прекрасная девушка, всем своим видом обещавшая ему наслаждение в небесных чертогах. Во плоти она оказалась ещё прекрасней: её волосам позавидовала бы и бессмертная Афродита, а её глаза сверкали словно драгоценные камни.

Он уже знал, что сделает всё возможное, чтобы заполучить эту женщину.

Стемнело быстро, как всегда происходило в этих землях. Устроив синда поудобнее, Тиргатао снова занялась разведением костра. Ганира отправилась к реке мыть посуду. С ней увязалась Арра, подпрыгивая и норовя выхватить деревянные миски, чтобы облизать. Старуха шикала на собаку, но не злилась, девушка слышала это в её интонациях.

Меотиянка поймала себя на том, что ревнует своих животных к провидице. Никогда раньше не проявляли они ни к кому подобного доверия, а тут почти что берут пищу из чужих рук.

– Чего ты злишься? – спросил мужчина, который, оказывает, всё это время внимательно наблюдал за Тиргатао, и её резкие, раздражённые движения не укрылись от его взгляда.

– Я не злюсь, – буркнула девушка, так резко ударив камнем о камень, что один из кусочков кремня отскочил и ударил её по пальцу.

Дочь амазонки, один из лучших охотников племени, она сумела сдержаться от позорного вскрика, только крепче стиснула зубы, да украдкой смахнула выступившие слёзы. Воины не плачут. Она сумела поднять отлетевший камешек, снова уложила перед собой пучок сухой травы и начала ударами кресала о кремень высекать яркие звёздочки искр. Пучок побурел, от травы пошёл легкий дымок, Тиргатао легко подула на зарождающийся огонёк и добавила ему пищи. Уже совсем скоро сушняк весело трещал, освещая поляну и людей скачущим красноватым светом.

Ганира суетилась у костра, заваривая травяной настой, а девушка села с другой стороны от незнакомца и смотрела на него поверх огня в ожидании обещанного рассказа. Наконец провидица раздала каждому по кривобокой глиняной кружке с отваром и опустилась на примятую за день траву.

Над поляной повисла тишина. Было слышно, как всхрапывает в темноте Гунн и тоненько, но противно зудят вездесущие комары.

– Ну, – Ганира устала ждать, пока проклятый синд наконец решится начать свою историю, – и долго мы будем ждать?

– Я думаю, с чего начать, – он невозмутимо попивал горячий отвар.

– Начни со своего имени, – не выдержала девушка, уже несколько часов изнывавшая от любопытства.

– Меня зовут Гекатей. Я архонт Синдской Гавани, царь синдов.

Тиргатао и Ганира переглянулись.

Провидицу, уже догадавшуюся, что этот синд совсем не простой, интересовала реакция девушки. И увиденное её не разочаровало – для меотиянки это оказалось совершенной неожиданностью, судя по выражению крайнего изумления на лице девушки, не обратившей внимания ни на царскую гривну на шее мужчины, ни на дорогое одеяние. Хотя одежды синда были залиты кровью, сквозь которую непросто разглядеть качество ткани, особенно дочери вождя, с детства привычной к этому самому качеству.

«А что ты думала, милая, приведёшь в племя простого охотника, уговоришь отца, и будет у тебя муж, до скончания веков благодарный за то, что осчастливила своим вниманием? » – с некоторым злорадством подумала Ганира, любуясь на вытянувшееся лицо дочери вождя савроматов. Этот-то небось побогаче твоего отца будет.

– Меня предали, – продолжал рассказывать Гекатей, – мой советник, и как я, глупец, считал до недавнего времени, лучший друг.

После этих слов он горько усмехнулся и снова погрузился свои нелёгкие думы.

– Как он это сделал? – оторвала его от раздумий провидица.

– Он позвал меня на прогулку за город, якобы прознал о готовящемся заговоре, – мужчина снова усмехнулся и ударил сжатым кулаком по земле. – И ведь не к чему придраться – он действительно знал о заговоре, потому что сам его и подготовил. Продумал до мельчайших деталей: мы отъехали слишком далеко от города, чтобы нас могли увидеть или услышать со стен. Я ему доверял, поэтому не взял с собой охраны. Когда появились кочевники, хотя, скорее, это были переодетые наёмники, ведь опознать моих убийц должны были по стрелам. Он не предвидел двух вещей: мою лошадь, силы и выносливости которой хватило, чтобы даже раненой унести меня так далеко, и прекрасной девушки, которая в это время будет проезжать через степь и спасёт меня от верной смерти.

– Ты забыл меня, – подала недовольный голос Ганира.

– Конечно, уважаемая провидица, – он наклонил голову в её сторону, – твои лекарские способности достойны награды. Ты можешь просить всё, что хочешь.

– Я скажу тебе утром, – подумав, решила женщина. – А сейчас я иду спать. Тир, если хочешь получить одеяла, иди за мной.

Девушка чуть не взвилась от непочтительного тона старухи, которая посмела сократить её имя так, как было позволено только самым близким.

Но ночи у реки холодные, а надевать обратно свою охотничью одежду усталому телу не хотелось. Несколько мгновений посомневавшись и снова притушив вспыхнувшую гордость, меотиянка отправилась к избушке, стараясь держаться в тени, чтобы Гекатей не заметил её вспыхнувшие от гнева и унижения щёки. С этой проклятой старухой она ещё поквитается.