От перемены мест… меняется. Из жизни эмигрантов - Лев Логак

        Как медленно дымятся тучи,

        Как медленно минуют нас…

        …. .

        А я мелькание в глазах

        Всегда за скорость принимала…

Когда Эдуард в первый раз заговорил с Майей об этом в каком-то давнем уже полёте, она среагировала равнодушно, если не сказать пренебрежительно, так что он осёкся и больше никогда подобным образом перед женой не раскрывался. А вот у Веры его душевные порывы находили живой эмоциональный отклик. Поэтому сегодня, в небе, когда Майя легко толкнула его в плечо и требовательно спросила: «О чём задумался? », он просто улыбнулся и сказал: «Любуюсь облаками».

Вообще же, что касалось реакции Эдуарда на окружающую действительность в присутствии случайных людей, то она очень часто не понималась ими должным образом. Так, сравнительно недавно в бассейне он обратил внимание на какую-то пышнотелую тётю, подпрыгивающую на одном месте в воде с явным намерением похудеть. Она вдруг по-простецки обратилась к нему по-русски: «Я вам не мешаю? » На что Эдуард просто с вежливой улыбкой отрицательно покачал головой. Когда он отплыл от этого места, другая женщина, наблюдавшая за ними, указала ему движением головы на ту, что прыгала, и скептически сказала: «Зазря волны делает. Меньше кушать надо». У Эдуарда тут же возник экспромт, и он, чуть удалившись и думая, что не будет услышан, совсем тихо с ироничной улыбкой произнёс: «Не шевелитесь зря – худеют лишь не жря». И вдруг услышал голос пловчихи, пропагандировавшей умеренность в еде: «Как худеют? Не поняла». Эдуард повернулся к ней и со смущённой улыбкой сказал: «Извините. Это я так…». Женщина с превосходством посмотрела на него и гордо вразумила: «Если вы хотите говорить такие некрасивые слова, то грамотно будет сказать: «не обжираясь». Он же вежливо и с улыбкой поблагодарил: «Спасибо, буду знать».

Вера, конечно же, прекрасно понимала, насколько Эдуард и Майя были разными людьми, и вот даже сейчас, в совершенно неподходящий момент, она вдруг поймала себя на том, что ей жаль сидящего перед ней мужчину. И от этой мысли она очнулась, у неё дрогнули веки, и она страдальчески прошептала:

– Нет, Эдик, мне тяжело сейчас говорить обо всём, что тогда происходило. Просто поверь мне, что Марат – Петин сын.

– Да, но когда ты родила, – порывисто склонился к ней Эдуард, – во мне поселилась уверенность, что я – отец ребёнка. Всё так сошлось по срокам.

– А откуда она взялась, эта уверенность? – отпрянула от него Вера. – Ведь я вышла замуж за Петю сразу после нашего с тобой разрыва. И Маратик родился чуть недоношенным.

– Допустим, – продолжил настаивать Эдуард. – Но Петю-то как ты убедила в том, что так оно и было?

– Опять ты за своё, – рассердилась Вера. – Бред какой-то. Не было никакой надобности убеждать Петю. Он получил все доказательства того, что я не была беременна перед замужеством.

– Хорошо, будем считать, что это правда, – сделал вид, что сдался, Эдуард.

– Эдик, так оно и есть. Клянусь тебе. Я же не враг моему ребёнку, – устало выдохнула Вера.

– Хорошо, я верю тебе, – понурил голову Эдуард. – Но знаешь, этот разговор разбередил старую мою рану. Конечно, негоже об этом сегодня, при таких обстоятельствах….

Эдуард замялся, лоб его вспотел.

– В общем, я никогда… я никогда… не забывал тебя… – пробухтел он. – Несмотря на то, что через полгода уже сошёлся с Майей… Твоей подругой.

– Не надо об этом, – остановила его коротким движением руки Вера. – Перед памятью Пети.

– Да, прости, – отрезвел Эдуард. – Петя был единственным моим другом. Других так и не появилось. Жизнь – злодейка… Сначала то, что я был с тобой, а потом – ваша с ним женитьба привели к осложнению наших с ним отношений.

– Эдик, – устало сказала Вера, – да всё же переплелось тогда. Ведь, ко всему прочему, твоя Майя сохла по Пете, буквально липла к нему, но не находила взаимности. Ему никто не нужен был кроме меня. И потому после того, как вы с Майей поженились, семьями мы уже не общались. Что вполне естественно. Эдик, давай прекратим этот разговор, ведь всё же разъяснилось. Нашим детям ничто не мешает быть вместе.

Эдуард сжал руку Веры, и в этот самый момент вернулись Майя, Эмма и Дина. Вера зарделась, отдёрнула руку, и вошедшие заметили это.

– Надолго отлучилась, – вырвалось у Майи.

Она пристально посмотрела на мужа, перевела взгляд на Веру и почти неслышно издала пресловутый крякающий звук. От этого «кашелька» у Эдуарда похолодело внутри, он сжался, да и Вера как-то неловко сгорбилась. А Майя мрачно прищурилась и, с трудом укротив внутреннее кипение, натужно сообщила:

– Мама звонила. Волновалась, что домашний телефон не отвечает. Интересовалась, как прошла наша поездка. Я её едва убедила разъединиться. Это же междугородный разговор на мобильник. Для них там это бешеные деньги. Вернёмся домой – я ей перезвоню.

Испытывая замешательство, никто из присутствующих не произнёс ни слова. И тогда Майя, превозмогая себя, почти ровно вымолвила в сторону Эдуарда и Веры:

– Мы там в коридоре говорили с Диной и с Эммой о Пете.

– Золотой был человек, – с готовностью подхватила Дина. – И учёный незаурядный. Для всех это большая потеря. А для вас, Верочка – и вовсе. Ведь ни для кого не было секретом, как он любил вас. Про него говорили, что он из породы однолюбов.

У Майи потемнело лицо, она опустила глаза, а Вера всхлипнула:

– Да, Петенька был очень хорошим мужем и отцом…

– Поплачьте, поплачьте, Верочка. Вам легче станет, – обняла её Дина.

– Нет-нет, я возьму себя в руки, – смахнула слезу Вера.

Майя, внутренне вскипев, сердито взглянула на неё исподлобья, но, как нельзя кстати, Эмма вдруг сменила направление разговора.

– А вы не обращались к представителям нетрадиционной медицины? – участливо спросила она Веру. – В газетах сейчас столько рекламы. Почитать – творят чудеса. Зося вот мотается к ним постоянно! Недавно Люсика своего водила, с ногой у него что-то случилось.

– Ой, оставьте! – с досадой махнула рукой Вера. – Вездесущая Зося. Получала я от неё советы по поводу специалистов-экстрасенсов.