Свет призрачной звезды. Часть 2. Мрак багрового заката - Ольга Вешнева

Малая вспышка военной активности немедленно будет зафиксирована системой внешнего слежения Мокрокуса. Эйнару надоело чувствовать себя закованным в железные цепи. Но пока в пушистых лапках Аии находился ключ от технического устройства, подобно Игпенну обеспечивающему прямую связь с планетами галактики и Внешнего Мира. А еще своей пушистой задницей длемепский король восседал на залежах природных ископаемых, необходимых для создания аналогов марсианского оружия. Поэтому захватчик был вынужден мириться с наличием в своих владениях движения Сопротивления.

Эйнар утешал себя мыслями о том, что терпеть выходки Кэма и его соратников осталось недолго. Когда государство Мокрокус падет и боевые корабли, оснащенные марсианским оружием, будут запущены в производство, завоеватель сможет осуществить ужасную месть.

***

Пати

Сбежавшая из бункера Пати высунулась из узкой норы, проломив мордой корку льда, покрывающую места впадин на поле. Дапатития давно не наведывалась во дворец правителя, где ее всегда ждало отменное угощение, и сейчас направлялась именно туда, оставив подросших детенышей на попечение хозяев. Пати выползла из норы и устремилась к огромному дворцу. Путь ее пролегал то по мягкой подмороженной траве, то по колючим поломанным стеблям афреи, торчащим из-подо льда, то по голому льду, где ей нравилось скользить, расслабив мышцы упругого тела.

Дапатития хорошо знала это место. Она часто гуляла здесь и помнила, что поле кишит ее дикими сородичами, охраняющими гнезда. Знала, тут следует держаться настороже и избегать конфликтов, иначе можно вернуться домой с ободранной шкурой, как случилось однажды. На этот раз следов сородичей Пати обнаружила немного. Попадавшиеся на пути норы оказывались пустыми. На сломанном высохшем стебельке она почуяла тревожную метку секреции железы, расположенной на конце хвоста дапатитий. Выстреливая в воздух пахучей жидкостью, ее дикие сородичи предупреждали друг друга об опасности.

Обеспокоенная Пати приостановилась, вытянулась, поднимая голову как можно выше из травы и осмотрела окрестности. Вокруг было пусто и бесшумно: не слышался ни треск крыльев зимних насекомых, ни шелест щетинок ползущей дапатитии.

Издалека, с оставшейся позади стороны поля, донесся тоненький слабый плач голодного замерзающего детеныша. Движимая материнским инстинктом Пати поползла на жалобный писк, забыв об угощении, ждущем ее во дворце.

Достигнув норы, в которой было устроено гнездо, она изучила территориальные метки взрослых дапатитий. Особенно сильным был запах старого самца, а метка матери детенышей успела стереться, должно быть, она не вернулась с охоты. Проигнорировав риск столкнуться в тесном тоннеле с разгневанным хозяином норы, Пати проскользнула вовнутрь.

В свитом из мягких травинок и выстланном теплым подшерстком гнезде лежали шесть плотно свернувшихся крошечных детенышей, покрытых белым пушком. Пати растолкала их мордой и обнаружила, что пять малышей мертвы, их иссохшие тельца были холодными, как лед, лишь шестой детеныш, самец, еще был жив, хоть и очень слаб. Почувствовав прикосновение, он открыл недавно прорезавшиеся желтые глаза, запищал громче и стал тыкаться носом в щеку Пати, прикусывать ее беззубым ртом. Дапатития повернулась набок и мордой подтолкнула малыша к животу. Он быстро нашел один из сосков, скрытых под плотной кожистой складкой, и принялся жадно высасывать молоко, оставшееся после утреннего кормления ее собственных детенышей, которые были старше его и уже постепенно переходили на твердую пищу.

Услышав движение в тоннеле норы, Пати повернула откинутую голову к выходу. В гнездо вполз крупный, но очень тощий светло-серый самец. С угрожающим шипением он поднял желтый хохолок и двинулся к Пати. Она в ответ издала негромкое клокочущее рычание, означающее воззвание к примирению, прижалась к настилу гнезда и заботливо укрыла хвостом питающегося детеныша.

Взъерошенный самец решил сменить гнев на милость. Он опустил хохолок, подобрался поближе и коснулся носом ее морды в знак благосклонного расположения к гостье, затем отполз в углубление под выходом и свернулся там, уложив голову на хвост.

Как только напившийся молока детеныш отстранился от нее и попытался свернуться, устраиваясь на сон, Пати бережно взяла его зубами за шею и потащила к выходу. Малыш испуганно запищал, но его отец, хозяин норы не отозвался на крик. Он спокойно выпустил проползшую мимо него Пати, не пошевелился и не развернул кольца тела, а позволил ей покинуть нору. Понял, что гостья спасла жизнь его сыну.

Глава 9. Восстановление доверия

Лариса и Эйнар

Узнав о прибытии нелианца, Лариса не поспешила ему навстречу. Она поднялась с любимого земного дивана, мечтательно прошлась до колонны у лестницы и обратно, потом снова повернулась к лестнице, распушила объемнее волосы в силу привычки и подготовилась увидеть Эйнара первый раз за день. О возможном разговоре она подумывала, но не хотела начинать его сама, да и не знала, о чем говорить с завоевателем. Уж точно, не о недостатке информации.

Спустившийся по лестнице Эйнар появился из-за колонны и замер, ожидая ее приветствия. Из одежды на нем были только домашние черные штаны длиной чуть выше колена. А она даже по дворцу ходила в теплом комбинезоне.

Лариса тоже остановилась. Не подошла обнюхать его лицо. Усердно втягивала носом воздух с почтительного расстояния, удерживая на лице беспристрастное серьезное выражение, под которым замечалась осторожность.

Ее чутье обострилось. Тому виной пробуждение нелианских генов и отсутствие в рационе специй и консервантов. Так она считала. Чебурек или гамбургер Лариса могла бы за километр почуять. Рефлекторное выделение слюны при мысли об остром чебуреке навеяло ассоциации с собакой Павлова. Лариса не была голодна, каждый вечер ей приходилось давиться сырым мясом велянских животных, чтобы наесться на сутки вперед. Утром и днем она украдкой собирала фрукты и ягоды в саду, пока заморозки не побили остатки урожая. Но почему то, у нее, даже объевшейся традиционной нелианской закуски, текли слюнки при воспоминаниях о котлетах по-киевски. А еще очень хотелось тортика с кремом из вредных растительных сливок… Лариса старалась не вспоминать о нормальной человеческой пище, чтобы не травить душу, но тут ее пробрало. Карусель аппетитных блюд закрутилась в мыслях, вынуждая сглатывать быстро набежавшие слюни. Теперь земная гостья отлично понимала страдания актрис и фотомоделей, сидящих на жесткой диете.

Эйнар продолжил неподвижно стоять и смотреть на нее. Лариса тоже стояла и смотрела. Он выглядел немного странно: растрепанный, взволнованный. Дыхание у его было неравномерное, короткое. Взгляд – не бегающий, но и не вполне спокойный. Обычно он возвращался с вечерней охоты в лучшем расположении духа.

Лариса не удостоила нелианца приветствием не потому, что ее напугала его “вздрюченность”. Она боялась снова захотеть стать ближе к нему после прикосновения к приятно гладкой коже, ощущения тепла дыхания. Приветственное обнюхивание не считалось интимным ритуалом, но для Ларисы это было волнующее действо.