Заблуждение - Максим Павченко

А в это время мы – пока не задействованные напрямую в репетиции актёры – собрались у пианино. Так как никто, кроме Лёши, нормально играть на этом инструменте не умел, начали вполне ожидаемо «бомбить» по клавишам. Особенно рьяно веселился Саня, впрочем, не отставали от него и Арман с Кариной.

Поначалу эта «игра» была ещё хоть чуть-чуть терпимой, потому как шла относительно громко, но потом, когда дело дошло уже до fortissimo, стало понятно, что проводить репетицию в таких условиях и дальше просто не представляется возможным.

Даша, поняв это быстрее всех остальных, подошла к кучке «пианистов» и начала просить о тишине. Мы отреагировали и вроде как успокоились. Но, как оказалось, ненадолго. Снова начали доноситься громкие стуки, и лязги, и визги, которые Лёша весьма компетентно охарактеризовал как «раздражаю-щие слух тритоны»… А потом ещё Саня достал свой плеер и стал слушать музыку на всю катушку! .. Более того, в противоположном углу Сергей с Юлей продолжали тискаться и говорить друг другу всякую хрень, причём достаточно громко, – и, в общем, от всего этого количества децибелов создавался такой огромный диссонанс, что проведение репетиции вконец стало невозможным, и Костя понял, что теперь вмешаться придётся ему. Он отправился в закулисье, порылся там и вышел на центр сцены уже с большущей палкой, очень сильно похожей на посох Деда Мороза, после чего незамедлительно начал стучать ею по полу, – так, что тот аж весь затрясся, и показалось даже, что что-то там где-то на сцене сейчас вот-вот возьмёт, да и обрушится! Тут же Костя прекратил это действие, да больше оно, впрочем, и не требовалось, ибо шумящий народ от стуков тоже всколыхнулся и отошёл от своих поистине громких дел.

– …! – выругался он. – Чё вы делаете? ! До выступления три дня, а у нас ещё и конь не валялся! – во всю мощь крикнул Таганов и стал продолжать уже спокойнее: – Мы же так ни хрена не успеем! Заканчивайте этот «бомбёж» – только инструмент портите. И больше внимания, Сергей! – обратился он к Бранько. – Что вы тут устроили! Лучше посмотрите на сцену, – чуть тихо добавил Костя. – И вообще: все слушаем Лёшу. После него, кстати, ваша очередь.

На том речь закончилась. Ничего не скажешь, Костя может обуздать сошедший с рельс спокойствия коллектив, ибо – действительно! – после его слов в зале стало заметно тише. Да, многие ещё разговаривали между собой, но ни лишних выкриков, ни громыхания клавиш не было слышно, да и разговоры были столь тихими, что никак не могли повлиять на ход репетиции.

Впрочем, та всё равно получилась откровенно провальной. Только мы добрались до середины постановки, то есть до разговора Александра Степановича с директором, как вдруг в этот момент необычайно бодро прозвучал звонок, и…

– Да… Даже до конца не довели… – огорчённо заключил Костя и обратился далее ко всем: – Что делать-то будем? Когда устроим следующую репетицию?

– Завтра, разумеется, – ответила Даша. – Причём потратить на неё придётся, как я думаю, целых два урока. А то опять всё так растянем, что даже полный прогон не сумеем сделать.

– Да, это верно, – согласился Костя.

– Дальше всё будет легко. По декорациям проблем не возникнет. С костюмами всё тоже нормально – для выступления нужна обычная школьная форма, и никаких джинсов и футболок!

В этот момент многие справедливо засмеялись, так как на Даше сегодня были именно джинсы; да и причёска её явно соответствовала молодёжному стилю. Впрочем, она очень часто именно так и одевалась.

Тем не менее, по костюмам и репетициям народ полностью согласился, особенно оценили мы будущий пропуск двух уроков. Вот когда радуешься репетициям! Вот когда понимаешь, что в душе каждого из нас живёт прогульщик, который так любит регулировать нашу урочную деятельность!

– Теперь давайте подумаем, на каких уроках состоится репетиция, – предложил Костя. – Что скажете?

Не удивительно, что после его слов начался горячий спор: люди стали предлагать в качестве вариантов самые различные уроки, от первого до шестого…

Однако тут нужен был логический анализ, самый банальный анализ. Ведь изначально было понятно, что с алгебры и русского нас не отпустят, – здесь впереди ЕГЭ. Самый реальный вариант – физкультура: во-первых, Долганов только обрадуется, когда узнает, что вместо урока с нами он может просто сорок пять минут преспокойно посидеть в своём любимом кабинетике – от-дохнуть, а, во-вторых, раз он сам взвалил на нас всю ответственность за выступление, то пусть не удивляется, что мы собираемся пожертвовать его уро-ком ради такого важного дела, как этот праздник.

Биологию, в принципе, возможно было бы пропустить, но только не вторую подряд, – так что не вариант.

А вот завтрашний английский не только можно, но и нужно было ликвидировать – по крайней мере, если руководствоваться правилом, что чем страшнее урок, тем дороже возможности для его прогула! К тому же, сразу семь человек из нашей творческой десятки входят в группу Гареевой, это: я, Костя, Арман, Лёша, Даша, Катя и Саня. Поэтому, уже исходя из одной ненависти к Гареевой и её урокам, упустить такой реальный шанс прогула нельзя. Никак нельзя!

Историю же пропускать мы и сами не хотели – уж больно интересными являются уроки Ставицкого.

Итак, несмотря на горячий спор, после данного анализа уже всем стало очевидно, что выбор, конечно, должен пасть на английский и физ-ру. Он так и состоялся, и Костя сразу после этого решения побежал к Щепкиной, чтобы окончательно с ней обо всём договориться, – он очень хорошо знал, с кем лучше всего обсуждать такие вопросы.

Вряд ли кто-то мог сомневаться в том, что Щепкина даст добро на завтрашние репетиции. Но всё же, когда возникают подобные ситуации, всегда поневоле испытываешь некое чувство возможного провала. Провала идеи, плана, мысли… Но, впрочем, сейчас вероятность неудачи практически равнялась нулю, да и сама идея не представляла из себя что-то глобально-невыполнимое. Речь шла всего лишь о пропуске двух уроков, отнюдь не самых для народа важных, причём больше нас интересовала последующая реакция Гареевой (о Долганове я всё уже сказал). Но Щепкина заверила Костю, что с её реакцией всё будет в порядке, более того, она распорядится перенести некоторые другие репетиции младших классов, запланированные на то же время, чтобы нас никто не мог отвлечь от работы. Да, что и говорить – наш класс она действительно любила!