В поисках сокровища - Ася Лавринович

– Лева, она мою сумку из окна выбросила! – капризно надула губы Шандарева. Я, глядя на нее, едва сдерживала нервный смех. Не знаю, как сама выглядела со стороны, скорее всего, неважно, но Юлька смотрелась весьма потешно. Все-таки удалось и мне ей как следует вмазать. Лохматая, расцарапанная и страшная, как смерть. Значит, не в весе и росте дело…

– Лева, осторожно, у нее задница грязная, – предупредила Бурыкина.

Лев легонько меня оттолкнул, и я резко обернулась. Противный зеленый слайм, сползающий с моих джинсов, отпечатался и на школьных брюках Стаховича. Пол, на котором я валялась, тоже был зеленым и липким.

Лев оглядел свои испачканные штаны и поднял на меня темно-карие глаза. Такие колючие, что мне на секунду стало не по себе. Я понятия не имела, сколько стоили его брюки. Наверное, дорого. Но я уж точно не нарочно их испачкала, Лев сам ко мне прилип. Нечего было жаться… Конечно, в любое другое время я бы жутко смутилась, если бы Стахович вот так прижал меня к себе… Если честно, Лев мне всегда немного нравился. Совсем чуть-чуть… И я могла бы сейчас точно так же, как и овцы-одноклассницы, заблеять: «Лева! Они мне на стул эту гадость вылили! », но я лишь сказала:

– Эти дуры первые начали.

– Ты кого дурами назвала? – в один голос заверещали Шандарева и Бурыкина.

Дашка снова собралась кинуться на меня с кулаками, но Лев встал между нами и схватил Бурыкину за руки.

– Успокойся, – грубо сказал он. – Хочешь, чтобы у тебя были проблемы?

– Было бы из-за кого, – глядя исподлобья, фыркнула Даша. – Это ее отчислить надо. Или засудить. Чужое имущество портит.

Шандарева, словно только вспомнив о выброшенной сумке, вылетела из кабинета, едва не сбив с ног растерянную русичку, которая заглянула к нам.

– Анатолий Валентинович попал в больницу с высоким давлением. Урока географии не будет, – сказала она. А затем внимательно осмотрела притихший класс. – Вместо этого я проведу русский язык. А что здесь, собственно, происходит?

Теперь она не сводила взгляда с меня и потрепанной Дашки. Но мы молчали. Разумеется, до поры до времени. Стерва Бурыкина не выдержала и плаксивым голосом начала:

– Шац Юлькину сумку из окна выкинула! А там айфон и дорогая косметика…

– А еще люди под окнами ходят, – подал голос с первой парты ботаник Антон Шаврин.

– Там тупик и газон, – тут же огрызнулась я. – Никто под окнами не ходит.

Русичка уставилась на Льва, чтобы он прояснил ситуацию, но Стахович сердито буркнул:

– Я ничего не видел, опоздал. Пришел, а они уже дерутся.

– Серафима, это правда? – нахмурившись, спросила русичка.

– Правда, – негромко отозвалась я. Но из-за чего все началось, говорить не хотелось.

– Они ей лизуна на штаны прилепили, – наконец выкрикнул Стас.

– Единственные, между прочим, – заржали с задней парты первого ряда.

– Обе марш к директору, – строго велела русичка. – Госпожа Шандарева вернется, и ее пригласим. Стахович, проконтролируй, чтобы до кабинета голубушки наши все-таки дошли…

– Ага, – отозвался Лев таким тоном, в котором читалось: «Делать мне, конечно, больше нечего».

В сопровождении Стаховича мы с Бурыкиной поплелись в кабинет директора. А я в очередной раз подумала о том, как сильно хочу сбежать из этой ненавистной школы и больше никогда в нее не возвращаться.

Лев

Когда мы втроем вышли из класса, Бурыкина, осмотрев Шац и презрительно фыркнув, первая гордой походкой направилась по коридору. Сима как-то затравленно посмотрела ей вслед, а затем, скользнув по мне взглядом, последовала за Дашей.

– Сима, – позвал я, когда Шац ушла немного вперед.

– Чего тебе? – не очень вежливо отозвалась Сима, обернувшись. – За брюки испачканные извиняться не буду. Сам ко мне приклеился.

– Плевать на брюки, – сказал я, хотя, честно признаться, это было не так. – Держи.

Я протянул ей свой школьный джемпер. Понятия не имею, зачем это сделал. Просто захотелось. Столько смешков доносилось в сторону Шац, стало ее жалко. Учитывая, какая ситуация произошла у нее в семье… Тетка тогда нам с Лилей все уши про это прожужжала.

– Хочешь, чтобы я и его замарала? – искренне удивилась Сима.

– Плевать, – снова сказал я.

– Конечно, у тебя… у вас всех. Это ведь не единственные шмотки, – рассерженно проговорила Шац. Будто в этом была наша вина. – Легко быть благородным.

Я ни разу не общался с Симой, но всегда думал, что она немного чокнутая. Нелюдимая и сложная. Что трудного просто принять помощь, если тебе ее искренне предлагают?

– Ну и ходи с липким зеленым задом, – сказал я, пожав плечами. Накинул джемпер обратно на плечи. Не на коленях же мне ее умолять.

– Да запросто, – хмыкнула Сима, развернувшись. – Пусть это будет моей фишкой.

Она снова двинулась вслед за Бурыкиной к кабинету директора.

– Такая себе фишка, – возразил я, зачем-то по пути продолжая пялиться на зеленую задницу Симы. Стоит признать, что эти джинсы очень даже неплохо сидели на Шац.

– Какая есть. Надо будет, я и завтра так приду.

Я не знал, кому это может понадобиться, но почему-то в Симе не сомневался. И еще почувствовал себя очень глупо, следуя за Бурыкиной и Шац. Вообще меня бесила эта роль конвоя, которой наградила меня русичка. Будто девчонки сами заблудятся. Но когда директриса – твоя тетка, все думают, будто ты автоматически становишься ее правой рукой…

На обратном пути встретил в коридоре Шандареву с зареванным лицом и сумкой под мышкой. Подумал, что теперь все-таки влетит Симе…

Когда я вернулся в кабинет, одноклассники сидели с кислыми рожами из-за незапланированного урока русского языка. Только я занял свое место, как ко мне тут же склонился сосед по парте Игорь Пашнин:

– Ну че, опять вчера встречался с Белорецкой?

Я уже жалел, что рассказал ему об Аксинье. Хотя он сам обо всем догадался, когда на одном из уроков при входящем вызове на экране высветилась ее фотка… Аксинья Белорецкая училась в нашей гимназии, выпустилась в прошлом году. Уже пару лет я был в нее влюблен. А два месяца назад мы пересеклись в одной компании и я, набравшись смелости, наконец смог с ней пообщаться. Оказалось, я тоже был симпатичен Аксинье, и ее даже не смущала наша разница в возрасте. Не знаю, для чего я в итоге растрепал о наших отношениях Игорю. Похвастаться хотел, наверное. Аксинья считалась самой симпатичной девчонкой в нашей школе. После того как она выпустилась, никто не смог занять ее место.