В поисках сокровища - Ася Лавринович

– Ну-ну, – хмыкнула я.

– Что «ну-ну»? Честное слово!

Ляля казался оскорбленным до глубины души. Я снова рассмеялась.

– Да верю я тебе, верю, – сказала я.

Вообще для своих шестнадцати Ляля был довольно крепким парнем. Выше меня на целую голову (хотя с моим ростом практически все парни были намного выше), широкий в плечах. Единственное, что выдавало в нем мальчишку, – белокурые кудряшки и ясные голубые глаза. А еще поздно сломавшийся голос, которого Ляля очень долго стеснялся. Друг до сих пор временами переходил на фальцет, чем очень меня веселил.

– Просто ты поздно пришла. Уже и отдохнуть нельзя, – продолжил ворчать Ляля, наклонившись за своей толстовкой. Куртку надевать не стал, просто перекинул через плечо. Эта куртка была Ляле уже давно мала, рукава на ней явно коротки.

– А ты чего сегодня так рано? С уроков смылась? – деловито осведомился друг.

– Ну. Что там делать? – откликнулась я, машинально поправив рубашку на бедрах. Ляля проследил за моим движением, оглядел прикид и странно хмыкнул. Наверное, решил, что такую «моду» я подсмотрела у своих обеспеченных одноклассниц.

– А я вообще сегодня в школу не пошел, – наконец сказал Ляля. – Ты права, делать там не фиг. Кидай свой ридикюль на лавку.

Я сняла с плеча рюкзак и снова вспомнила о том, как Стахович передал мне его в коридоре. Зачем он собрал за меня сумку? Кто его просил? Почему именно он? Такая вроде бы мелочь, а засела ж в голове. Мы и не общались с ним до этого ни разу… Может, он в рюкзак какую-нибудь гадость подложил по наводке Шандаревой? Ну, не искренне же захотел помочь? .. А вдруг все-таки поступил так от чистого сердца? В школе я не особо распространялась о том, что происходит в моей семье… Но Стахович наверняка в курсе всего. Антонина Юрьевна запросто могла рассказать все своему племяннику. А Стахович просто смилостивился. О боже! Наверное, так и есть. Меньше всего на свете хотелось, чтобы меня жалели… Наверное. Тем более Стахович. Хотя Лев не производил впечатление сердобольного человека. Вечно колючий и угрюмый, будто обиженный на весь свет. До сих пор загадка, почему остальные к нему тянутся и чуть ли не в рот заглядывают, ожидая одобрения.

– Симка, ты чего на ходу заснула? – позвал меня Ляля.

– А? – тут же откликнулась я, так и зависнув с рюкзаком в руках.

– Вещи, говорю, бросай и присаживайся. Я тебе тут, между прочим, поляну накрыл. – Ляля широким жестом указал на беседку. И только сейчас я заметила на деревянной скамейке несколько небольших ящичков с какими-то неизвестными мне фруктами.

Я с подозрением уставилась на друга. С чего это вдруг он решил меня угостить? И как узнал, что я приду раньше из школы? Хотя в этой беседке мы проводили все свое свободное время с тех пор, как на улице потеплело. Место встречи изменить нельзя.

– Что это? – спросила я, оглядывая невиданные фрукты. Я признала содержимое лишь одной коробочки, в которой лежала клубника. – Откуда ты ее взял? Сейчас же еще не сезон. Она дорогущая.

– Угощайся, угощайся, – великодушно приговаривал Ляля, поглядывая на меня сверху вниз.

– А это что такое-то? – Я взяла одну из коробочек, в которой лежали странные шарики.

– Ты, Серафима, деревня, что ли? Там же все подписано.

«Деревней» меня сегодня назвали уже второй раз за день. И первое мое «открытие» в виде слайма ничем хорошим не закончилось… Я снова с недоверием покосилась на Лялю. Наверняка сам не знает, что это, а еще умничает.

– Ман-гос-тин, – все-таки прочитала я. – А это? Ой, какие ежики смешные…

– Какие ежики? – вытянул шею Ляля. – Фаршированные?

– Это рамбутан! – счастливо хохотнула я. – Интересно, это вкусно? А вот ежик побольше… Ду-ри-ан!

Ляля с умилением смотрел на то, как я с восторгом разглядываю экзотические фрукты. И вообще выглядел таким довольным, будто сам все это вырастил на своей фазенде.

Ляля вынул руки из карманов спортивных штанов и подошел к лавке.

– Ну, двигайся, – подтолкнул он меня бедром, усаживаясь рядом, хотя на лавке еще было достаточно места. – Начинаем дегустацию! Ты бы что хотела первым попробовать?

Я указала пальцем на странную колючую шишку. Ляля достал перочинный нож, чтобы разрезать неизвестный нам ранее дуриан. Мы с Лялей в четыре руки кое-как его раскрыли и обнаружили странноватую желтую мякоть…

– Фу, ну и вонь, – поморщился Ляля, принюхиваясь.

– Просто чудовищная, – согласилась я.

– Он хоть не протух?

Мы тянули с дегустацией. Морщились и переглядывались, а затем все-таки разом решились. Ляля даже зажмурился на секунду. Жевали долго и при этом смотрели друг на друга, как два дурня.

– Ну, как тебе? – первым спросил Ляля. Рот его забавно скривился.

Я в ответ лишь неопределенно пожала плечами.

– На банан немного похоже. Кажется…

Ляля выплюнул диковинный фрукт.

– Фигня какая-то, – сказал он.

И хотя вкус у этого дуриана был все-таки лучше, чем запах, я тоже решила обойтись без добавки.

Друг протянул мне поддон с клубникой.

– На вот, заешь. Это хоть известное…

Но клубника на вкус оказалась пластиковой.

– И за что такие бабки с людей дерут? – возмущался Ляля.

– А сколько это стоит? – спросила я, с увлечением жуя клубнику. И пусть она оказалась не такой вкусной, как летом, аромат от нее шел просто невероятный. Он смешался с запахом весеннего грозового неба. Я даже на секунду забыла о всех неприятностях, которые поджидали меня в школе и дома. Вспомнила, как в детстве мы с папой ездили к маме в санаторий и покупали клубнику у старушек, торгующих у дороги. Тогда вокруг еще пахло пионами, и ароматы кружили голову. А над головой – синева. Бесконечная, беззаботная, летняя синева.

– Без понятия, – ответил Ляля, отправляя в рот очередную ягоду. – Так, а это у нас что? Так и не поймешь. То ли апельсин, то ли луковица… Не хочу первым пробовать. Сима, ты же у нас баба рисковая…

– Погоди, погоди! – перебила я Лялю, не дожевав клубнику. Она у меня тут же поперек горла встала. И вся счастливая синева из головы улетучилась. – То есть как это ты без понятия? Ты это не купил?