Эликсир для избранных - Майк Логинов

Он откинулся на спинку стула и начал читать медленно, с расстановкой:

– «В настоящее время Бактериологическая лаборатория Казанского ветеринарного института изготовляет препарат Testolysat…» Вы, Алексей, уже знаете, что это такое… «…Testolysat для общего пользования… Спрос на этот препарат растет, а отзывы пациентов, насколько я могу судить по имеющимся у меня сведениям, очень благоприятны…» Так, где же это? Хочу обратить твое внимание на следующий пассаж…

Антон поднял палец.

– «…Само собой разумеется, что прежде чем выпустить этот препарат на рынок, мы очень тщательно проверили его на животных, а затем проследили на сотнях пациентов, добровольно предоставивших себя для наблюдения… Препарат, приготовленный из тестикул молодых животных по моим указаниям… был роздан в количестве более пятисот флаконов. Через несколько месяцев были собраны сведения, и выяснилось следующее…» Не буду читать тебе все, назову только цифры. Итак, 11 процентов заявили, что препарат не подействовал, 37 процентов не дали никакой информации и ушли из наблюдений, а 52 процента дали безусловно положительные отзывы. Тут дальше твой уважаемый предок исключает 37 процентов «молчунов» и пишет, что из тех, кто дал отзыв, 82, 5 процента проголосовали «за»…

– Ну, это – статистическая манипуляция, – перебил я.

– Не согласен, – возразил Антон, – по правилам нельзя всех «молчунов» скопом записывать в сторонники или противники, их надо делить в том же соотношении, в каком находятся «за» и «против», то есть 5: 1… И тогда получается 30 процентов «молчунов» за и примерно 7 процентов против. Складываем и получаем 82 против 18. Все правильно. Кстати, в дальнейшем Заблудовский повторил эту цифру – примерно 80 процентов благоприятных результатов при использовании лизатотерапии. Незадолго до смерти, в начале 1935 года, он написал в «Бюллетене ВИЭМ», что наблюдения в учреждениях Лечсанупра Кремля дали такой же процент положительных исходов. Я к чему тебе это все рассказываю? Выводы академика Заблудовского опирались на вполне солидные экспериментальные данные. Причем не только его собственные, но и на результаты других специалистов. В начале тридцатых лизатотерапия стала… не люблю это слово, но… она стала модной. Этот метод применяли тогда многие врачи и ветеринары. Это была такая довольно живая история…

– Почему же она зачахла?

– Не знаю, – сказал Антон.

– Почему я никогда ничего не читал и не слышал о прадеде и его теории? Ну, если, конечно, не считать семейных преданий в исполнении моей мамы…

– Кстати, как она себя чувствует?

– Спасибо, хорошо… Так вот я никогда нигде не читал о лизатах, не слышал о них от врачей…

Беклемишев задумчиво побарабанил пальцами по столу.

– В этом я с тобой, пожалуй, соглашусь, – сказал он. – Тема, как говорится, не присутствует в информационном поле!

– Почему? Куда все делось?

Антон откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.

– Ммм… Еще раз говорю, не знаю.

– Но, согласись, это странно.

– Странно, – согласился Антон. – Ведь в первой половине тридцатых это была очень популярная теория.

Он взял в руки сборник статей Заблудовского и быстро нашел нужную закладку.

– Вот, слушай! «Всеукраинский съезд эндокринологов в Харькове, в апреле 1934 года, в большей своей части прошел под флагом лизатотерапии и официально признал ее новым «научным методом». Это постановление съезда является, несомненно, большим завоеванием для учения о гистолизатах…» И вот тут дальше: «В настоящее время у нас в Союзе применяются для опытов и лечения самые разнообразные лизаты…»

– А потом все куда-то вдруг исчезло. Отчего так?

– Теория может, как ты говоришь, зачахнуть, если она не подтвердилась дальнейшими исследованиями и была признана научным сообществом несостоятельной.

– Хорошо излагаешь. Наш случай?

– Ммм… Сложно сказать. Ты прав, в научной литературе эта тема не обсуждалась уже много лет, но я помню разговоры отца и матери. Они никогда не говорили о Павле Алексеевиче как об ошибавшемся человеке или… боже упаси, как о шарлатане.

– А как они говорили?

– Только в превосходных степенях. Умница. Большой ученый. Его смерть – большая потеря для науки. А ведь если бы что-то было не так в научном смысле, они бы уж наверняка сказали… Слышал бы ты, как они несли Лысенко и Лепешинскую!

– Ну, хорошо. Допустим, изобретение прадеда не проходит по разделу «вечных двигателей». Тогда отчего же о нем так крепко все забыли?

– Может, просто людей не осталось?

– В каком смысле?

– Ну, в прямом. Когда умер Павел Алексеевич?

– В 1935-м.

– Ну вот, а потом у нас были годы 1936, 1937 и 1938… Многих репрессировали… А потом война. Люди могли просто погибнуть, и некому стало подхватить выпавшее из рук академика Заблудовского знамя. Как тебе такая версия? Истории известны случаи, когда знания утрачивались, потому что умирали их носители. «…А мне костер не страшен, пускай со мной умрет моя святая тайна, мой вересковый мед! » Помнишь?

– Помню.

– Чайку подлить?

– Нет, спасибо… И все-таки странно это, не находишь? Если идея была такой… интересной, почему все заглохло?

– Странно, странно, – снова повторил Антон. – Но мне кажется, мы движемся по кругу… Слышь, Леха, тебе надо поговорить с каким-нибудь специалистом покрепче меня…

– С кем, например?

– Есть один персонаж. Фамилия его Коженков. Он постарше нас. Когда я учился в универе, он был аспирантом, читал курс… И как-то, помню, сдавал я ему то ли зачет, то ли коллоквиум какой-то проходил… Короче, разговорились мы с ним про ВИЭМ…

– Это Всесоюзный институт экспериментальной медицины?

– Он самый.

– Прадед руководил там лабораторией.

– Там не только твой, там и мой предок подвизался… Так вот, помню, Коженков интересно так говорил о ВИЭМе. И Заблудовского, кстати, вспомнил…

– А как найти этого твоего Коженкова?

– Думаю, это будет несложно. Может, все-таки еще чайку?

– Ой, нет! У меня уже все баки под завязку.

– Ну как хочешь! Удовлетворил я хотя бы отчасти твое любопытство?

– Отчасти удовлетворил. Кое-что начинает проясняться. Спасибо тебе.

– Не за что. По крайней мере, сможешь теперь читать прадедовы статьи.

– Сомневаюсь, что так вот сразу смогу.

– А ты начинай не с начала, не с теоретической части. Там действительно много сложных слов. Ты начни с более простых, прикладных вещей. Вот, например…