Тьма и пламя. На бескрайней земле - Степан Кайманов

Останавливаться нельзя. Но и нестись вперед тоже глупо. Поэтому Габриэль рывком распахнул ближайшую дверь и юркнул в комнату. Перед его щекой мелькнула здоровенная ладонь, едва не схватившая за больное плечо. Стражник, который – вот зараза! – успел увернуться от выбитой двери, тоже быстро бегал. Рука просунулась в комнату, пытаясь поймать ловкого беглеца, но Габриэль уже изо всех сил давил на дверь, испытывая настырного преследователя на прочность.

К счастью, прочность эта оказалась не больше, чем у глиняного горшка. Вскрикнув от боли, стражник выдернул руку, и Габриэль закрыл дверь на засов, после чего опрокинул перед ней комод.

Громыхнуло, звякнуло, разбилось! А мэйт бросился к двери, ведущей в соседнюю комнату. Расчет был прост. Во дворце столько комнат, что даже ключник наверняка не знал о том, какие из них связаны между собой, а какие никуда не ведут. Ну а стражники – и подавно. Да и в такой суматохе не каждый сможет соображать здраво.

Габриэль понял, что его трюк удался, когда за спиной с треском вышибли дверь. Опрокинутый комод, судя по ругани, позволил выиграть еще несколько драгоценных звитт. Пока стражники бранились, мэйт уже миновал третью комнату и толкал ее дверь. Жаль, нельзя было передохнуть и хоть немного порадоваться этой маленькой победе.

Габриэль оказался в конце коридора и, не оглядываясь, шлепая босыми ногами, понесся вниз по лестнице, моля богов о том, чтобы на ней не оказалось стражников. Здесь, на лестнице, в узком проходе, ни хитрость, ни ловкость уже не помогут.

Тревожился он напрасно. Боги сегодня были милостивы, хотя и небескорыстны. Сбегая на следующий этаж, мэйт зацепился ночной рубахой за вычурные перила, раздирая ее на боку. Скромная жертва, согласился Габриэль, влетая в коридор этажом ниже.

Мэйт на мгновение остановился, не переставая смотреть вперед и слушая, как ступени вздрагивают под топотом стражников. Сердце колотилось, спина мокла от испарины, а скромная жертва богам оказалось не такой уж скромной. По бедру полз тонкий, как нить, ручеек крови.

«Мэйсе! Что делать? Куда бежать? Где укрыться? » – Мысли метались в горячей голове Габриэля. И тут он вспомнил про толстобрюхое дерево, по которому когда-то лазил мальчишкой. С этого этажа на него можно забраться! И попасть во внутренний двор, а там…

Мэйт ринулся к третьей от лестницы комнате. Рванул дверь и, оказавшись внутри, тут же запер, надеясь, что стражникам понадобится какое-то время, чтобы его обнаружить. После чего бросился к окну, за которым виднелась темная верхушка дерева.

Тихо раскрыв окно, Габриэль залез на подоконник и посмотрел вниз. Сорваться отсюда будет крайне неприятно! Но не смертельно, утешил себя Габриэль и прыгнул в сторону дерева.

Резко запахло смолой. Прыжок оказался удачным, если не считать нескольких мелких ссадин на пальцах, вцепившихся в серую кору. Верхушка старого дерева опасно закачалась и затрещала, но выдержала повисший на ней нежданный груз в рваной ночной рубахе.

Нужно как можно скорее уйти от окна! С этой мыслью мэйт опустил правую ногу, нащупывая опору. Ступня немного скользила на толстой ветке, но выбор был небогат. Левая нога, опущенная чуть ниже правой, уперлась в сук. И Габриэль вновь опустил правую ногу. В этот момент левая ступня все-таки сорвалась, увлекая за собой вскрикнувшего хозяина. Пальцы инстинктивно впились в кору. Перед глазами замелькали ветви. Мэйт зажмурился, ожидая худшего, и… повис в двух кабитах над землей.

Увы, это было не проявление божественной силы, а всего лишь мощные руки Грома. Бородатый спаситель, держащий мэйта на руках, словно нежную деву, хмыкнул в свои густые темные усы.

– На моей памяти ты срываешься с толстобрюхого дерева уже в третий раз.

– Скажу по секрету, срывов было больше. Намного больше.

– М-да, – с огорчением произнес Гром. – Не-до-гля-дел.

– Ты не устал? – раздраженно спросил Габриэль, безуспешно пытаясь выкрутиться из заботливых рук.

– Нет.

– А ну отпусти меня немедленно!

– И это все? А где благодарность? Ты едва не разбился.

– Потом как-нибудь.

Из окна третьего этажа, похихикивая, выглядывали двое стражников – чернобородых, как Гром. Через звитту между ними протиснулся третий – круглолицый, с рыжеватой щетиной на щеках.

– Гром, мэйту не пристало, чтобы его носили на руках, словно бабу.

– Мэйту не пристало бегать в ночной рубахе средь бела дня, – улыбнулся Гром.

– Отпусти меня, – жалостливо прошептал Габриэль.

– Не могу. В последний раз, когда ты меня об этом попросил, потерялся в шахтах.

– Ну хотя бы поставь на ноги. Я тебе приказываю как мэйт Семи островов!

– Не могу. Выполняю приказ твоего отца, а он…

– Я знаю, что он приказал! – зашипел Габриэль. – Не позорь меня.

С дерева сорвался лист и, покачиваясь в воздухе, полетел в сторону дворца.

– Ладно уж, – сжалился Гром и, поставив мэйта, вытащил из его волос несколько листьев.

– Прошу, дай мне сбежать, – заглядывая в глаза Грома, попросил Габриэль.

– Не-а, – покачал головой Гром. – И даже не пытайся. Ты меня знаешь.

– Ага, – кивнул Габриэль и, пригнувшись, метнулся прочь от Грома.

Однако здоровяк Гром лишь казался неповоротливым. Габриэль не успел преодолеть и двух шагов, как сильная ладонь схватила его за рубаху, которая натянулась, треща по швам. Шею обожгло, тело понесло назад. Оставалась последняя надежда уйти от Грома. Последняя надежда исполнить мечту.

Габриэль со всей мочи ударил кулаком назад, надеясь попасть в пах. Удар достиг цели, но хватка ничуть не ослабла. Гром подтянул Габриэля к себе, больно выкручивая ему руку. Из дворца уже выходил отец, с севера и с юга бежали стражники.

Габриэль прикрыл глаза, слушая, как бьется сердце… Все было кончено. То, что он отчаянно сопротивлялся до последнего, желая исполнить мечту, почему-то нисколько не успокаивало.

Глава 3

На карниз села чайка. Побродила туда-сюда, заглядывая глупыми, похожими на черные жемчужины глазами в окно. Затем сунула желтый клюв под крыло и затрясла головой, словно что-то выдергивая. Ветер трепал ее серые крылья и шевелил черно-белый хвост. Поток воздуха подхватил несколько перьев и понес их на запад.

Габриэль проводил их взглядом капитана, который уже никогда не встанет за штурвал корабля. И с завистью взглянул на чайку, мысленно приказывая ей убираться.