Женщина в бегах - Рэйчел Хаузэлл Холл

Она оглядела ресторан.

– А здесь кормят?

Грей хотела сказать: нет, никакой еды в мексиканском ресторане. Только сомбреро и пустые пиньяты. Вместо этого она протянула:

– Ммм… – и наконец заметила официантку возле кухни.

Ти заказала «Спрайт», а также флауту, чимичангу и торту из говядины.

– Я не ела весь день. И я после работы…

– Кем вы работаете?

– Я специалист по связям с общественностью в некоммерческой организации театрального искусства. Мы ставим спектакли и читаем, обучаем искусству макияжа, и все такое. Я отвечаю за пресс-релизы и блог.

Эта молодая женщина говорила очень хорошо. Никаких «типа», «как бы», ни «эээ» за те пять минут, которые они провели вместе.

– После работы, – продолжала Ти, – мне пришлось зайти в церковь, а потом я приехала сюда, так что еще не обедала.

Грей махнула рукой.

– Это не проблема.

– Грейсон ваше настоящее имя?

Грей кивнула, но напряглась, и на лице у нее застыла улыбка.

Ти закрыла глаза и зашептала. Закончив молиться, она сказала «Аминь», глубоко вздохнула, медленно выдохнула и открыла глаза.

– Хочу, чтобы Святой Дух руководил мной, потому что слова, которые вот-вот вырвутся из моих уст, принадлежат мне, а не Изабель. И я молилась за вас, мисс Сайкс, чтобы вы поступали правильно, чтобы Бог руководил вашим расследованием. Понимаете?

– Да.

– Есть много причин, по которым Изабель уехала, и Иан – самая главная из них. Он причинил ей столько боли физической, что она даже не может пошевелить рукой…

Грей приподняла руку, останавливая Ти.

– Доктор О’Доннелл бил ее?

Так она и думала.

Ти моргнула своими коровьими ресницами.

– Разве я говорю не ясно?

– Как и вы, я хочу, чтобы слова, исходящие из наших уст, были ясными. То, что вы мне говорите… очень серьезно.

– Знаю.

– Когда он ее ударил?

– Последний раз был в апреле.

– У нее есть фотографии?

– Наверное.

Совершенно спокойная, Ти сложила руки на столе.

– Вы виделись с ним сегодня?

Грей кивнула.

– В День святого Валентина Изабель готовила для него ужин, это было их первое 14 февраля вместе. Она купила особенный наряд и все такое. Украсила квартиру. Все очень романтично. Он должен был прийти в семь вечера, но не появился. Восемь часов, а Иана по-прежнему нет. Он позвонил ей в десять, заявив, что ему нужно было отвезти мать в отделение неотложной помощи.

– Он лгал?

– Он сказал, что звонил и писал.

– Но?

– Но Изабель была так расстроена, что не слышала звонков. А зная Иана, он наверняка соврал и не писал ей, а потом еще обвинил ее, что она их не забрала. Он делал так все время. Заставлял ее думать, что она сумасшедшая.

Сэди вернулась за стол, держа поднос с тарелками. Грей она сказала:

– Это для тебя. От Хэнка.

Она поставила «Маргариту» и положила перед ней записку, написанную на салфетке: «Раз лизнула – теперь твое».

Грей порозовела, но не осмелилась взглянуть на Хэнка, боясь, что она – раз! – и взорвется, разлетевшись осколками по пиньятам и сомбреро.

Напротив нее лучшая подруга Изабель шептала благословение за еду. Затем Ти схватила бутылку «Чолулы» и вылила почти весь соус на свою торту.

– Он рассказывал вам о выходных в День памяти?

– Немного, но ее коллеги сказали мне, что она была расстроена в ту пятницу.

– Вы ходили в Центр выпускников? – спросила Ти, расширив глаза.

– Да. И мне там очень помогли.

– Изабель и Иан спорили всю неделю. Они должны были уехать из города в пятницу вечером. Однако он не появился. Помня, что он сделал в День святого Валентина, Изабель поехала к нему домой. Он живет на Фермерском рынке, недалеко от Фэрфакса.

Ти откусила большой кусок торты, и мясо перекатилось с булочки на тарелку.

– Во всяком случае она постучала в его дверь, потому что он так и не дал ей ключей, хотя у него есть ключи от ее почтового ящика и от входной двери. Поэтому он ответил, но не впустил ее. Именно тогда она увидела одну из его медсестер…

– Блондинка? – спросила Грей. – Симпатичная? Похожа на Мишель Пфайффер?

– Ага. Знаете ее?

– Нет. Она зашла к нему в кабинет, пока мы разговаривали.

– Что ж, – продолжила Ти, – Изабель видела ее. Ее зовут Тринити. Она стояла в двери в его спальню и…

Слезы заблестели в глазах Ти и блеснули на ее великолепных ресницах.

– Она была так расстроена, ведь теперь она точно знала, что он ей изменяет. Она накричала на него, и он ударил ее прямо там, на глазах у другой женщины, а затем выгнал Изабель. Она позвонила мне около десяти или одиннадцати часов вечера, я слушаю ее и говорю себе: как-то она странно говорит. Медленно как-то. Я подъехала к ней, дверь была не заперта, вошла, а она на полу в ванной, и там таблетки…

Ти зажала рот рукой, чтобы подавить слезы.

– Таблетки повсюду.

Уши у Грей потеплели, и она положила дрожащую руку на дрожащее запястье Ти.

– То есть она пыталась покончить жизнь самоубийством? Иан говорит…

– Я знаю, что говорит Иан, – отрезала Ти. – Она не разрешила мне вызвать девять-один-один. Не разрешила отвезти ее к врачу – тем более она наверняка знает всех врачей «скорой» в Лос-Анджелесе. Она сказала, что если Бог хочет, чтобы она жила, она справится. Так что я просто сидела с ней и молилась, чтобы Он спас ее, и я молилась и надеялась, что она не приняла достаточно таблеток. Она пережила вечер пятницы. Но всю субботу и воскресенье ей было плохо. По воле Бога она выжила.

– А потом в понедельник она уехала?

Ти кивнула.

По словам миссис Томпкинс, в то утро Изабель села в черный грузовик.

– А что насчет ее семьи? – спросила Грей. – Что они сказали?

– Она ничего не сказала родителям, – сказала Ти, поедая тертый салат. – Она знала, что они выпишут ее по собственному желанию или что-то в этом роде, если она не получит терапию, не пойдет на реабилитацию или не сделает что-нибудь после попытки суицида. Так что мы держали это в секрете.