Псевдоним украденной жизни - Галина Романова

Сашин кулак просвистел в сантиметре от его лица. Федоров резко отпрянул – успел, навыки опасной жизни еще не растерял. Исхаков бросился между ними. Приказал Федорову ждать в коридоре, а Сашу отшвырнул к стене. Схватил за воротник, сжал, зашипел:

– Ты чего себе, стажер, позволяешь? ! Хочешь вылететь, не дождавшись конца испытательного срока? ! Идиот! Первый допрашиваемый тобою бандит тебя сделал. Нашел слабое место и сделал на раз. А у нас нет слабых мест, Саша! Нет, и не может быть! Ты опер, понял!

Исхаков убрал руки с его воротника, одернул рубашку и толкнул к стулу. Саша послушно сел. Потом поднял на майора глаза обиженного ребенка и спросил еле слышно:

– Как так? Они все: и дед, и бабушка… Они говорили мне… Получается, врали? ! Всю жизнь врали? !

– Жизни твоей четвертак всего, – фыркнул майор, уперся кулаками в край его стола, склонился почти к его лицу и зашипел: – А что они должны были тебе сказать? Мать твоя непутевая после того, как отец твой сгинул, в роддоме тебя оставила? Это тебе должны были сказать?

– Сгинул? Как сгинул?

– Почти как под лавиной, стажер. Поиски результатов не дали. Дед твой дело вел, но так ничего и не добился. Сгинул Валерка, словно и не было его никогда.

– А дело… Оно в архиве?

– Вроде да. Очередной «глухарь». Хочешь взглянуть? Могу запрос сделать.

– Да. Хочу. – Саша встал и направился к выходу. – Товарищ майор, с вашего позволения я допрошу Солдатова? А с Федоровым как быть?

– Я сам с ним разберусь, – кивнул Исхаков. – И ты прав, с допросом Солдатова тянуть нельзя. Если там что-то завозилось, они его уберут…

Глава 5

Она сидела за столом в кухне перед коробкой с тортом. Коробка была закрыта, она даже ленточку с нее еще не срезала. Любовалась затейливым бантом, стараясь не смотреть на состав и количество калорий в ста граммах продукта. Что толку их считать? Без этикетки ясно: калорий до хрена, и жрать торт ей строго противопоказано. Её лишний вес за последние пять лет стал очень даже заметным. В отчаянной борьбе с ним она постоянно проигрывала. Малодушие, хороший аппетит, одиночество, скука – это были ее главные противники в борьбе. И еще работа дома, да.

Когда ей приходилось по утрам вскакивать по будильнику, бежать в ванную, убирать постель, потом одеваться, быстро краситься, делать прическу, она не всегда успевала чашку кофе выпить. О каком завтраке речь!

А на «удаленке» что? Благодать! Встать с постели можно на два часа позже. Прическу делать, краситься, наряжаться совсем не обязательно. Ее босс от видеоконференций среди недели отказался сразу. Раз в неделю по пятницам после обеда, и все. Поэтому и работала она с понедельника по четверг в пижаме. И волосы, длинные густые, небрежно скалывала на макушке, позабыв, что такое локоны. Лицо она лишь умывала, не подкрашивая. И в пятницу, стыдно признаться, надевала блузку, а штаны оставляла пижамные!

Из дома она выбиралась лишь в выходные, и то за тем, чтобы закупить продуктов на неделю. Часа два она таскалась с тележкой между прилавками, делая пометки в длинном списке. Закупив все по списку, она ехала домой, все выгружала и садилась к телевизору.

Она почти перестала видеться с друзьями. Их и осталось-то всего ничего: трое. Все бывшие одноклассники: Коля, Вася и Светка. Коля с Васей постоянно были в каких-то командировках. Когда возвращались, семьи рвали их на части, и им было не до нее. А Светка ей опротивела еще пару лет назад, когда взялась критиковать ее жизнь.

– На кого ты похожа, Алла? ! Ты же жирная! Прекрати поглощать калории в таком количестве! И двигайся уже!

– Куда? Я дома работаю, – пыталась она протестовать.

– И что? Я тоже дома работаю уже десять лет. И посмотри на меня!

Светка гладила свой плоский живот. Трогала крошечную попку. Вытягивала тощие ноги. Демонтировала отсутствие двойного подбородка.

– И как тебе это удается?

Она была просто обязана задать этот вопрос, хотя ответ давно знала. Светка сидела на мощной диете. Не вылезала вечерами из спортзала. В выходные совершала какие-то многокилометровые прогулки. И да, почти ничего не ела. А диетического чуть-чуть.

Алла так не могла. Она любила готовить, любила поесть и ничего не могла с этим поделать, хотя и понимала, что гибнет. Лишние килограммы вдруг принялись поедать ее здоровье. Начала болеть спина, ноги. Появилась одышка. Уровень глюкозы в крови придвинулся к пограничной отметке.

Ей срочно надо было завязывать со жраньем, и уже пару вечеров она ограничивалась одними яблоками. Их было много, четыре за вечер. Но это были яблоки, не бутерброды с колбасой и сыром.

И тут вдруг этот торт! Провокация! Вредительство! И от кого? ! От Тони, соседки – молодого фельдшера со «Скорой».

– Аллочка, прими, пожалуйста, – сунула она сегодня утром коробку через дверь. – Угостили, а я не ем сладкого. Вообще! А ты, я знаю, любишь.

Тоня умчалась вниз по лестнице: тонкая, звонкая. А Алла осталась стоять в дверях со злополучной коробкой торта.

От обиды дрожали губы.

Что соседка о ней знает? Сладкое и сдобное любит – да, а еще? И откуда знает про ее любовь к выпечке? В пакеты подсматривает, когда Алла их от машины несет? В мусоре роется? Или отслеживает ее вес?

Тьфу, гадость какая.

Алла вдруг встала, схватила коробку с тортом и отнесла ее на балкон. Пусть вымерзнет там до несъедобного состояния! Превратится в пыль к весне, и тогда она выбросит его без сожаления.

Громко хлопнув балконной дверью, она вернулась за обеденный стол и неожиданно затихла.

За стеной начиналось самое настоящее представление. Дед скандалил с внуком. Громко! С надрывом! Такого никогда прежде не случалось. Ей, чтобы узнать, как они там вдвоем живут-поживают, приходилось прикладывать ухо к большой металлической кружке, а кружку – к стене. Но сейчас она даже без кружки слышала вполне сносно.

Нет, кружку она все же взяла – ор сделался нечленораздельным. На все про все у нее ушло двадцать минут. Потом внук Ивана Сергеевича, Сашка, принялся хлопать дверцами шкафов. Надо полагать, собирал вещи. Алла прикусила нижнюю губу, и какое-то время сидела, не моргая.