Долг стрелка - Роберт Говард

Мигом сорвавшись с места, Керби начал ощупью пробираться по извилистому руслу. Дно у оврага было узкое, но достаточно ровное, и Керби вскоре оказался на приличном расстоянии от дома. Впрочем, Гарфильд и Блантон, похоже, перед началом поисков решили обсудить ещё одну тему. Керби вновь замер, услыхав следующие слова Блантона:

– Гарфильд, мне совсем не нравится, что ты хочешь забрать у меня разом столько людей, чтобы повезти их с собой в Техас улаживать какие-то кровные склоки. У нас тут есть куда более важное дело.

– Мне твоя идея по душе. Святое дело – погреться на торговле и перегоне скота. А уж если мы сумеем подмять охотников на бизонов… Но я тебе уже много раз объяснял, что деньги – это ещё не всё.

– И знаешь, что я тебе скажу? – проскрежетал Блантон. – Этот твой Дональдсон что-то больно шебутной, не люблю я таких.

– Брось! Он просто неровно дышит на эту мисс Лари, – сказал Гарфильд. – Дональдсон – золотой парень.

– Если он не захочет утихомириться, то очень скоро станет мёртвым парнем, – хмыкнул Блантон. – Я не собираюсь терпеть хамства твоих приятелей только потому, что я должен иметь ровные отношения со всей твоей бандой.

– Будь спокоен, с тебя хватит и того, что ты будешь иметь ровные отношения со мной! – воскликнул Гарфильд. – Не стоит метить так высоко. Я ведь знаю, что в Арканзасе ты был членом шайки Каллена-пекаря…

– Попридержи язык, дурень! – рявкнул Блантон.

– Так вот, – продолжал Гарфильд. – Федеральное правительство выложило десять тысяч за одно удовольствие видеть тело Каллена-пекаря. Это было в Литтл-Роке в 69-м году. Сдаётся мне, что и твою шкуру оно оценивает примерно в такую же сумму. Правда, пока никто не знает, где тебя искать. Ты можешь надеяться спокойно встретить старость, но при условии, что кто-нибудь – ну, пускай, например, я – не доложит, куда следует, о месте твоего пребывания. А если со мной что-то случится, то мой брат Билли, которому я недавно отправил письмецо в Техас, будет знать, что ему делать…

– Твоя взяла, Гарфильд, – пробормотал Блантон, – ладно, больше об этом ни слова. Ты не пожалеешь, что принял моё предложение. Если сделаешь всё, как надо, обещаю: будешь купаться в золоте.

С этими словами он вышел за порог хижины.

Спотыкаясь, нащупывая впотьмах стенки оврага, Керби побежал было прочь, но вдруг внимание его привлекло некое строение, чей тёмный остов смутно выделялся на фоне звёздного неба. В следующий миг он сообразил, что видит перед собой тюрьму. Заметив в окне свет, Керби выбрался из оврага, прокрался за угол здания и заглянул в окно. Он увидел маленькую комнатушку – контору судебного пристава, отделённую от камер, которые на тот момент пустовали, прутьями решётки. Заместитель пристава, Джексон, развалясь в удобной позе в кресле, читал книгу в тёмной бумажной обложке. Цепкий взор Керби впился в знакомый предмет, тускло мерцавший на столе пристава. Это был изъятый у него револьвер.

Он прокрался вдоль стены дома и нырнул за угол. В следующий миг, вопя что-то бессвязное, Керби распахнул настежь дверь и ворвался в контору. Джексон вскинул зад над креслом, словно марионетка на ниточке, в руке его блеснуло револьверное дуло. Разглядев Керби, он застыл с разинутым ртом, поскольку не узнавал его: в самом деле, лицо ковбоя, замызганное наполовину спекшейся кровью, было нелегко разглядеть. Одежда его извалялась в грязи и поистрепалась.

– Какого чёрта… – начал Джексон.

– Меня ограбили! – заорал Керби. – Напали со спины в салуне, а потом обчистили до нитки… где пристав? !

Керби, качаясь, сделал ещё несколько шагов и упал на стол. Джексон таращился на него во все глаза; рука с револьвером обмякла и опустилась вниз.

– Ограбили? – пробормотал он. – Напали? Кто это сделал?

– Не знаю… Я не видел, как это произошло… – простонал Керби, шире разваливаясь по столу.

– Ну, а от меня-то тебе что надо?

– Мне надо, чтобы ты бросил свою пушку и поднял руки! – процедил Керби, стремительно распрямляясь и направляя на заместителя взведённый револьвер. Джексон едва не уронил челюсть. Револьвер с грохотом приземлился на пол. Руки, послушные невидимой ниточке, взмыли вверх.

Керби схватил со стола связку ключей.

– В камеру! Живо!

– Ты спятил! – пробормотал Джексон, с безропотной машинальностью выполняя и это его требование. – Я представляю закон… Ты пожалеешь…

Керби только хмыкнул и защёлкнул замок. Джексон вцепился руками в прутья решётки и смотрел на него ошалевшими глазами. Когда ковбой выбегал на улицу, он ещё раз услышал за спиной: «Ты пожалеешь».

Керби продвигался по улице, стараясь не покидать тени. Оказалось, что час был более поздний, чем он думал: стояла глухая ночь, огней нигде не было видно, свет горел только в окнах салунов. Всё так же держась в тени, Керби стал подкрадываться к конюшне, но в этот миг его внимание привлекло громыхание копыт на дороге.

Керби оглянулся – массивная фигура всадника попала в полосу света, что изливался из окон стоявших на въезде в городок салунов. Лошадь под ним с трудом перебирала ногами. Улицу вскоре запрудила толпа, выбегавшая из окрестных баров. Разноголосые выкрики смешались в невнятный ропот, над которым громыхал голос всадника, более напоминавший сипение загнанного, сбившего дыхание быка.

– Ей-богу, думал, что не дотяну, окочурюсь, – услыхал Керби. – Это они… воины Жёлтого Хвоста… сам не пойму, как уцелел… день и ночь не вылезал из седла… прятался где попало… ну вот, а сегодня… да дайте же человеку выпить, чёрт вас дери!

Ему помогли спуститься с лошади, подхватили под руки и едва ли не внесли в ближайший бар; когда он оказался в дверном проходе, Керби успел мельком разглядеть его – это был здоровущий охотник, облачённый в бизоньи шкуры. Кто-то в разговоре назвал его Элкинсом.

Ковбой развернулся и со всех ног бросился в конюшню. Однако в последний момент, повинуясь силе привычке, он замедлил шаг, осторожно обошёл постройку и нашёл отверстие от сучка, к которому тут же прильнул глазом. Трое мужчин, положив на колени «винчестеры», сидели на корточках возле того самого стойла, где он оставил свою лошадь. Они жевали табак, сплёвывали и перебрасывались ленивыми репликами.