Игра в куклы - Магнус Йонссон

Эрик обернулся к ней.

– Да, но ни в шведских базах данных, ни у Европола нет ничего, даже и близко напоминающего этот случай. Женщин – жертв преступлений много. Но такого, чтобы их лакировали и превращали в куклы, не было.

Мария рассматривала одну из подушек, прежде чем и ее засунуть в пакет для вещдоков. Она держала подушку перед собой.

– Слабые следы слюны. Или желудочные выделения. Не исключено, что ей приложили подушку к лицу, а она отчаянно пыталась глотнуть воздух.

Рикард кивнул в сторону ламп, стоявших на полу:

– Странно, что эти прожекторы, как ты вчера показала, стояли здесь так долго. Что убийца не принес их с собой. Иначе можно было бы подумать, что он установил яркий свет для того, чтобы заснять свою патологическую инсталляцию. Себе на память. Для удовлетворения какого-нибудь сексуального извращения или чего-то подобного.

– Да, это странно. Я, правда, не обнаружила никаких следов сексуального насилия. Впрочем, последнее слово за судебными медиками.

Мария опустилась на колени рядом с одним из прожекторов и повернулась к постели.

– Он использовал тот свет, который уже был здесь установлен. Если он вообще фотографировал. Может, он собирался выложить снимки в интернете, чтобы привлечь внимание? Показать, какой он крутой и какой вызов он бросил полиции, у которой опустились руки?

Рикард покачал головой:

– Надеюсь, что дело не в этом. То, что ты описываешь, похоже на какой-нибудь американский фильм про серийных убийц. В таком случае мы бы уже услышали про снимки. Их бы уже кто-нибудь заметил в сети.

Эрик рассматривал прожекторы.

– И все-таки такой свет должен быть связан с фотографированием. Это же не какие-то уютные бра и не лампы для чтения в кровати. – Он колебался. – И раз убийца использовал эти лампы, то это может означать, что он знал об их присутствии в квартире.

Мария встала с колен и повернулась к нему:

– Ты хочешь сказать, что это был человек, знавший Анну, который бывал у нее в квартире?

– Вот именно.

Рикард согласно кивнул:

– Говорил с Юнгбергом. Родственники Анны в шоке. У него не создалось впечатления, что что-то там не то. Ни родители Анны, ни ее сестра ничего не знали ни о каком бойфренде. Ни о каких угрозах в ее адрес они тоже не слышали. Никто из них не заметил ничего странного. Совсем.

Мария положила очередной пакет с вещдоком в рюкзак и снова повернулась к ним:

– А бывшие бойфренды?

– Похоже, что у семьи были не такие уж тесные контакты с Анной. Никто из них ничего не знал о ее личной жизни в последние годы. Юнгберг будет с ними еще беседовать, может, кто-то что-то и вспомнит. Во всяком случае, они были уверены, что она нигде не подрабатывала. Она сама им это говорила. Что, мол, занята исключительно учебой в университете.

Мария посмотрела на него с удивлением:

– И при этом у нее были деньги на жизнь класса люкс и на дорогую одежду? Она же не из богатой семьи, так? Нет, этого не может быть.

Эрик опять посмотрел по сторонам.

– Может быть, она все-таки сдавала в поднаем часть квартиры и на этом зарабатывала?

Рикард помотал головой:

– Нет. Я говорил с владельцем дома. Анна была прописана в квартире одна. Никакого договора о разрешении сдавать комнату не существует. Он уверен, что ему немедленно донесли бы соседи, если бы заметили, что кто-то чужой проживает без разрешения.

Мария снова присела и начала светить фонариком под кроватью.

– А этот ее сокурсник, который позвонил в полицию? Что его обеспокоило? Почему он, собственно, начал тревожиться?

Рикард посмотрел на Эрика, но ответил вместо него:

– Грегори Линдблад, да, Эрик будет с ними беседовать после обеда.

Эрик пожал плечами:

– Фиг его знает, что за птица. Но в голосе звучало искреннее беспокойство по поводу того, что Анна не явилась. Они вместе писали какую-то работу, трудились в поте лица почти год, а должны были ее сдать как раз после выходных. Последний срок сдачи.

Он пошел к прихожей.

– Пойду гляну, вдруг кто-нибудь из соседей вернулся.

Рикард встал рядом с Марией, внимательно рассматривавшей пустые стены.

– Родители считают немыслимым, чтобы она сдавала кому-то комнату. Ей нужны были абсолютные покой и тишина, когда она училась.

– При условии, что родители действительно в курсе дела. Что совсем не факт.

Она еще раз окинула спальню взглядом и в растерянности развела руками:

– Может, все дело в какой-то сексуальной патологии? Например, убийца делал фотографии для какого-нибудь закрытого интернет-форума, специально для фетишистов, обожающих кукол? Или это садистское убийство, предназначенное для любителей именно таких «жалостливых» кукольных картинок, тоже для избранной публики? Как тот каннибал в Германии? [15 - Речь идет об А? рмине Ма? йвесе (нем. Armin Meiwes) – немецком убийце и каннибале, получившем международную известность после того, как в 2001 году убил и съел берлинского программиста Юргена Брандеса с его добровольного согласия, предположительно в акте сексуально мотивированного каннибализма. Осужден на пожизненное лишение свободы (прим. пер. ). ]

Она посветила фонариком на шифоньер. Блеснул остаток скотча на крышке ноутбука. Она открыла компьютер. Медленно и тщательно изучила все поверхности. И повернулась к Рикарду.

– Абсолютно чисто. Ни одного отпечатка пальцев. Ни пылинки.

– Тьфу ты, блин. Это же мог сделать только убийца?

Она согласно кивнула и занялась встроенной камерой. Ее размеры и оптика явно превышали обычный стандарт. Она обернулась и проследила взглядом за углом камеры. Камера была нацелена точно на постель.

Она подняла ноутбук. Чистый прямоугольник и пыльные контуры совпадали точно. Компьютер обычно стоял на этом самом месте. С камерой, направленной под тем же самым углом.

В двери возник Эрик.

– Соседа напротив все еще нет. А другие мало чего добавили. Очень все спокойно было, говорят. Никакой беготни туда-сюда они не замечали. Никаких шумных тусовок. Никаких чужаков, которых можно было бы заподозрить в съеме комнаты у жертвы.

Мария показала на пыльный контур, пытаясь восстановить ход мыслей. Начала проговаривать свои мысли вслух. Сначала медленно, подбирая слова, потом все быстрее, поскольку выстраивала цепочку рассуждений: