Мастер боли - Елизавета Соболянская

– Только если хочешь.

Девушка прислушалась к себе и поняла – хочет! Она вновь закуталась в старый истончившийся плащ, позвала служанку и поздним вечером, когда все уснули выскользнула за дверь.

Подвал был тем же самым. Карточка на столе – ровно такая же, но к требованиям снять одежду и подобрать волосы добавилось еще одно – надеть маску, закрывающую лицо от волос до губ. Выполнив все и затянув ленточки маски, Агата вошла в помещение, в котором прежде стояло кресло и замерла.

Вместо кресла в центре комнаты возвышался подиум! На нем, распятый за руки и ноги лежал молодой мужчина. Судя по его белой коже и великолепному сложению – аристократ. На незнакомце была только маска, практически полностью закрывающая лицо, и тонкая вязь татуировки на правом плече. Мастер стоял рядом и его тяжелый взгляд Агата ощутила всем телом.

– Мне нужна нижняя часть спины, – прохрипел мастер боли. – Но живая, подвижная.

Девушка хлопнула ресницами, не понимая.

– Идешь сюда, и ласкаешь этого красавца губами, пока я работаю, тогда все получится!

Агата залилась краской. Она даже посмотреть в сторону обнаженного мужчины боялась, так, бросала косые взгляды из-под ресниц и все.

– Или уходишь.

Голос мастера придавил к полу, и Агата сдалась. Она уже здесь. Голая, открытая яркому свету светильников и взглядам мужчин. Тот, который лежал, растянутый черными веревками удивленно приподнял голову, но ничего не сказал, очевидно правило говорить только в ответ на вопросы мастера боли работала и для него.

Девушка медленно подошла к лежащему парню, покрутилась, не зная, как устроится между его раздвинутых ног и ощутила встречную волну паники. Похоже тому, связанному тоже было страшно! Это успокоило Агату и голос за спиной:

– Вставай на четвереньки! – почти не напугал.

Она и сама уже поняла, что придется склониться над мужским телом и как раз пыталась представить, как лучше это сделать. На четвереньки? Значит так. Сложнее было заставить себя коснуться губами твердого, но нежного ствола, который покачивался перед глазами. Было стыдно, зябко, ноги и руки тряслись и подкашивались. Однако, когда в воздухе запахло спиртом и травами, а нижнюю часть спины кольнула игла, девушку охватило знакомое безразличие. Может мастер как-то воздействовал на нее, может боль отвлекала от всего остального настолько, что мир судился до ритмичного посасывания и острых уколов иглы.

Все закончилось одновременно – аристократ, давно уже дергающийся в путах, как рыба в сети дернулся особенно сильно, и брызнул прямо в рот Агаты горячую пряную струю. Девушка поперхнулась, уклонилась и ощутила, как игла царапает кожу, словно ставя последний штрих. Угадала.

– Готово! – объявил мастер боли, и полюбовавшись своей работой прикрыл ее повязкой. – Мазь вот. В прихожей есть кувшин для умывания.

К своей одежде Агата буквально вылетела и склонилась над тазом – ее тошнило. Потом долго умывалась, растирая кожу руками, потом одевалась, прислушиваясь к пульсации на спине. Белла ждала на улице приплясывая, но на этот раз видя белое лицо госпожи встретила ее молча.

В квартиру девушки вернулись к рассвету. Камеристка сразу повесила плащ на крючок, и загремела кастрюльками, собираясь варить кашу. Агата занялась приготовлением кофе. Отец и младшие встали, как только в воздухе поплыл бодрящий аромат. Обитатели комнаты умылись, позавтракали и разошлись на службу и в школу. Пользуясь моментом, Агата сдвинула на край плиты бульон, попросила Беллу начистить овощи для супа, потом ушла за ширму, к своей узкой кровати и провалилась в пугающе реалистичный сон.

Она снова видела распластанного на возвышении молодого мужчину, но на этот раз не ограничивалась одной его частью – смело гладила мускулистые бедра, обводила пальцами рельефные мышцы на животе, оценивала гладкие руки и шею. Но едва касалась рукой губ – все пропадало, и она снова видела самую выразительную часть его тела у своего рта.

Проснулась Агата разбитой. Кожа на спине набухла подушкой и ныла, голова кружилась, хотелось пить и тихонько постанывать, но надо было готовить обед, прибрать в комнате, и принести еще дров, чтобы вечером, когда все вернутся в квартире, было тепло. Белла заметила, что госпожа плохо, и заварила малиновые листочки вместо чая, чтобы унять жар. Но не смотря на помощь своей камеристки, вечером Агата рухнула в постель едва удержавшись, чтобы не заскулить. На этот раз сон упал на нее тяжелой подушкой, позволив открыть глаза только на рассвете.

Следующие три недели жизнь маленькой семьи становилась все лучше и лучше. Отец повеселел, приободрился, начал строить какие-то планы. Дети влились в свои классы и тоже повеселели. Меньше стало штопки и стирки – мальчишки возвращались из школы чистыми и в целой одежде. Агата немного расслабилась и стала улыбаться. Сон постепенно забылся, как и странные ласки в душном подвале. А потом снова пришел розовый конвертик с карточкой. На ней было написано время и: «я еще не закончил спину».

Покусав губу, пометавшись по кухне, Агата поняла, что пойдет. Их удача сейчас хрупка, как драгоценный старинный фарфор – чуть задень и рассыплется на осколки. А мужчина, причина ее стыдных снов, он же был в маске, и она тоже. Они не узнают друг друга, даже если встретятся!

И снова пришлось кутаться в плащ, бежать по сонным улицам, прятаться в подворотни от патрулей, и прижиматься к шершавым деревьям сквера, пропуская подвыпившую компанию. Сердце билось в груди, как сумасшедшее не то от страха, не то от предвкушения.