Любовь с первого клика - Дарья Сойфер

– Вы уж простите мой скепсис, – Вайц затянул галстук потуже, вернувшись к заводским настройкам, – но я сильно сомневаюсь, что это в принципе выполнимо.

– Хорошо. – Лена поджала губы. – Значит, мы сами поговорим с Томским, пока он не подписал контракт на продажу.

– С ума сошли? ! – Лицо Вайца исказилось от ярости. – Опозорить меня перед шефом? ! Чего вы добиваетесь, я понять не могу? ! Чтобы нас всех уволили из-за вас или чтобы я выгнал вас лично? !

– Но… – начала было Лена, но Никита, подскочив к ней со сверхзвуковой скоростью, стиснул запястье и одарил таким взглядом, что желание продолжать исчезло.

– Она просто перенервничала, – елейно заговорил он и, приобняв Фетисову, фамильярно потрепал по макушке. – Травма, сами понимаете… – Никита склонился к ее уху и выдохнул щекотно: – Заткнись! Продадим алгоритм куда-нибудь еще.

– Да уж, это видно, – нехотя признал Вайц, смягчившись. – Может, вам выходной взять? За счет компании!

– Да что ж такое! – Лена сбросила с себя руки Никиты. – Вы что, сговорились? ! Приложение работает! Я его тестировала!

Слова сами слетели с языка, и, когда до Лены дошло, какую глупость сотворила, проглотить сказанное обратно было уже невозможно. Никита бешено завращал глазами, задергал головой, кивая на выход, ноздри его раздулись, и было похоже, что парня вот-вот разорвет изнутри от возмущения.

– Она шутит. – Кобзев попытался улыбнуться, но в кои-то веки ему это не удалось.

– Погодите-ка, – напрягся Вайц. – Вы тестировали свой… Как вы его назвали? «Влюбовник»? «Влюблятель»?

– «Влюбитель», – машинально поправила Лена, чем вызвала у Кобзева новый приступ бешенства.

– Я отвезу ее домой. – Никита схватил ее за локоть и потащил к двери.

– Ага… Что-то мне правда нехорошо… – не слишком убедительно проблеяла Фетисова.

– Никто никуда не идет! – отрезал Вайц и подошел к Лене вплотную, испытующе заглянув в глаза. – Ну? Вы расскажете, что там с тестированием, или мне изъять ваш рабочий компьютер?

Признаться Вайцу в попытке приворожить Томского через приложение было… Нет, даже не трудно. Лена будто отдавала на заклание собственное дитя. Ведь узнай Ян о ее планах, а Вайц язык за зубами держать не станет, тут и к гадалке не ходи, все будет кончено, не начавшись. Большая и чистая любовь ограничится одним букетом, и что бы ни решил Томский насчет приложения, Лену он не простит никогда. И все, никаких тостов на свадьбе, никакого медового месяца на яхте, никаких белокурых малышей с голубыми глазами Яна… Ни-че-го.

И, рассказывая Дмитрию Яковлевичу про свой поступок, Лена разглядывала крошку на полу, не в силах поднять глаза, и мысленно уже собирала вещи для переезда в другой город – так расставание с Томским будет пережить проще. Она закончила, повинно склонив голову, готовая к ершалаимской грозе и публичной казни, но вместо первых раскатов грома она услышала нечто иное.

Вайц ржал. Он хохотал так, что лицо его раскраснелось, а по впалым щекам покатились слезы. Солидного проджект-менеджера крупной компании трясло, будто он сидел не в обычном кресле, а в массажном. Это был смех, граничащий с истерикой, смех до колик, смех, который доводится услышать не каждому даже самому маститому комедианту.

Поначалу Лена слегка растерялась от неожиданности, потом, переглянувшись с Никитой, всерьез испугалась за психическое здоровье Вайца.

– Простите, – вставил Кобзев, когда Дмитрий Яковлевич взял паузу, чтобы отдышаться, – а что вас так развеселило?

– Она… – простонал Вайц. – И Ян… Олегович… Боже… Нет, подождите… – Он утер слезы, мотая головой в какой-то непонятной агонии. – Господи… В жизни ничего смешнее не слышал.

– Но это правда! – нерешительно возразила Лена, стараясь не показывать, как ее задела такая реакция на самое сокровенное.

– Нет! – взвыл Дмитрий Яковлевич. – Не надо больше, прошу… Слушайте… Ну вы даете! А я уж было подумал, вы правда создали что-то серьезное!

– Знаете, я бы и сам не поверил, – вмешался Никита. – Но факт есть факт. Я сам видел, какие цветы он ей подарил. И как смотрел…

Вайц замер и уставился на Никиту покрасневшими от слез глазами, потом медленно перевел недоверчивый взгляд на Лену.

– Серьезно? – тихо спросил он, и мышца на его щеке странно дернулась.

Лена кивнула и хотела было попросить Вайца не сразу сдавать ее Яну, как вдруг в кабинет забежала взволнованная секретарша Томского Настя. Никогда прежде Лена не видела ее такой возбужденной: Настя, эта девушка с кукольным лицом и приблизительно таким же интеллектом, принадлежала к той категории секретарей, которых держат скорее, чтобы украсить интерьер, чем для реальной пользы. Какая бы дичь ни творилась в офисе – от аудита до прорвавшейся толпы протестующих, которых задела политика компании, – Настя всегда сохраняла профессионально невозмутимый вид. Иногда Лене казалось, что, случись в «SeeU» пожар или напади на бизнес-центр Годзилла, Настя и тогда будет мило улыбаться, сидя за своим столом, и продолжит отвечать на звонки заученными фразами. И когда в приемную ворвутся спасатели с телами жертв на руках, Настя просто склонит хорошенькую головку набок и промолвит что-то вроде: «Присаживайтесь. Чай или кофе? »

Поэтому каждый, кто находился в кабинете Вайца в ту минуту, не усомнился: встревоженная Настя – явный предвестник катастрофы.

– Ян Олегович просит вас зайти. Срочно! – выпалила секретарша с порога.

– Иду! – сорвался с места Вайц.

– Да не вас. – Настя перевела дыхание и кивком указала на Лену. – Вас.

Выражение, которое появилось на лице Дмитрия Яковлевича, стоило бы запечатлеть в бронзе.

– Я… – Он нервно сглотнул, а потом встал и зачем-то вытянулся по струнке. – Я должен это увидеть. Пойдемте.

Глава 4

В кабинет шефа Лена шла не одна. Кобзев и Вайц сопровождали ее то ли как ангелы-хранители, то ли как конвоиры, то ли, что более всего соответствовало действительности, как понятые. Оба собирались воочию узреть чудо. И трудно было их в этом упрекнуть: сам Томский, который до вчерашнего дня видел Лену лишь в массовке на общих собраниях, не зная ни ее имени, ни, вероятно, должности, теперь вдруг требовал ее к себе, да еще так настойчиво, что сумел вывести из себя Настю, мисс офисная непоколебимость.