104 страницы про любовь - Эдвард Радзинский

ФЕЛИКС. Здорово, отцы. Принес переводы.

ГАЛЯ (не отрываясь). Как живешь, Феликсончик?

ФЕЛИКС. Мог бы лучше, мать. Плохо живу. Очень я огорчен. (Трагически. ) Понимаете, много платят, а вот я считаю, что истинный человек должен получать мало. Он должен работать ради энтузиазма! Ради дела! Может, я неправильно считаю, пусть старшие товарищи меня поправят. (Евдокимову. ) А ты все тоскуешь по мне, отец?

ЕВДОКИМОВ. Не говори.

ФЕЛИКС. Я вот тоже. Я всегда тянусь к тебе, Евдокимов, как тянется цветок навстречу утреннему солнцу.

ЕВДОКИМОВ. Отчего-то мне всегда хочется говорить тебе гадость, Топтыгин. К чему бы это?

ГАЛЯ. Я думаю, к дождю.

ФЕЛИКС. По-моему, все проще. Ты очень много кушаешь, Евдокимов. А диалектика жизни такова: когда кони сытые – они бьют копытами. (Уходит. )

Звонок телефона.

ГАЛЯ (подняв трубку). Семенова нет, Семенов на «Альфе».

ЕВДОКИМОВ. Ученый, который взялся заведовать отделом информации. Переводики составляет, кретин.

ГАЛЯ. Ты очень впечатлительный, Евдокимыч. Ученого из него все равно бы не получилось. А там и оклад большой, и сидит на своем месте.

ЕВДОКИМОВ (встал). Не могу! .. Если придет Семенов, я в буфете. (Уходит. )

В комнате остаются Галя и Владик. Владик по-прежнему стоит у доски, что-то пишет. Галя усмехается, снимает трубку своего телефона, набирает номер. Звонок телефона на столе у Семенова, за доской.

ВЛАДИК (бросаясь к телефону). Алло!

ГАЛЯ (тихо, в своем углу). Здравствуйте, Владик, это опять я.

ВЛАДИК (не без кокетства). Кто же мне все-таки звонит? !

ГАЛЯ. Красивые девушки, Владик, не прощают, когда их не узнают по телефону.

ВЛАДИК. Ну, совершенно не могу вас вспомнить. У вас весьма знакомый голос. Но вспомнить не могу. Ну, скажите… ну примерно, откуда вы меня знаете?

ГАЛЯ (роковым голосом). В жизни, Владик, так много ясного. Пусть у вас будет хотя бы одна загадка. Нет, пока вы меня сами не узнаете, я вам ничего не скажу.

ВЛАДИК. Вы меня не разыгрываете?

ГАЛЯ. Что вы, Владик! Мы взрослые люди. Вы просто мне нравитесь. Поэтому я вам звоню.

Входит СЕМЕНОВ, за ним ЕВДОКИМОВ с бутербродами.

СЕМЕНОВ (глядя на разговаривающих). Любопытно! (Саркастически. ) Был один телефон – занимали. Добился – поставили два телефона. Два занимают! Поставим десять телефонов! .. (Махнул рукой, начинает быстро расхаживать по комнате. )

ВЛАДИК (шепотом в трубку). Здесь пришли. Позвоните завтра, хорошо?

ГАЛЯ (шепотом в трубку). Хорошо.

Вешают трубки.

Семенов молча продолжает расхаживать.

Бегуны прошли половину дистанции.

СЕМЕНОВ. Каждый раз я мысленно расстреливаю себя за то, что взял в лабораторию Острецову.

ГАЛЯ. Вы очень впечатлительный, Петр Сергеевич.

СЕМЕНОВ (походил, вдруг остановился, неожиданно заулыбался). Так вот. Трубы на «Альфе» в норме, герметичность – экстра. Короче, разрешение на опыт Евдокимова даю. И Гальперин тоже дает.

ЕВДОКИМОВ (стараясь небрежно). Ясно.

СЕМЕНОВ. Ты не стесняйся, ты улыбайся, Электрон. (Расхаживая. ) Только нужна осторожность, ребятки. И главное – меньше темперамента. А то Евдокимов Электрон со своим темпераментом…

ЕВДОКИМОВ. Все ясно, Петр Сергеевич.

СЕМЕНОВ (поднимая трубку телефона, заученно). Третий? Алло! Милая, красивая, хорошая, Семенов Петр Сергеевич тебя беспокоит. Оформи мне заявочку. Значит, машина на установку «Альфа». Часикам к трем. Молодежь свою на экскурсию повезу. (Вешает трубку. ) Ну, по домам! (Надев какую-то разбойную, помятую кепку и допотопное пальто, начинает на ходу делать записи в журнале. )

ГАЛЯ (одеваясь). Вы бы хоть кепку приобрели новую, Петр Сергеевич. Все-таки руководитель группы.

СЕМЕНОВ (не отрываясь). Зачем? Симпатичная кепка с остатками былой красоты.

ГАЛЯ. Знаете, Петр Сергеевич, современный человек может ходить в чем угодно. Только у него должны быть в порядке обувь и головной убор.

Уходит, за ней ВЛАДИК.

СЕМЕНОВ (по-прежнему не отрываясь от журнала, добродушно). Все вы тряпичники, забодай вас комар. Я в вашем возрасте водку пил, а вы тряпьем занимаетесь. (Засмеялся. ) Хорошая девушка эта Острецова. Только язык – лезвие.

ЕВДОКИМОВ. До свидания, Петр Сергеевич.

СЕМЕНОВ. Подожди, вместе пойдем. Да, был у меня друг, понимаешь, на фронте. Было ему тогда столько, сколько мне сейчас. Один раз приходит и говорит: «Полюбил». Я ему вопрос: «Красивая? » – «Да нет, не особенно». – «Характер, – спрашиваю, – у нее, что ли, экстра или душа? » – «Да нет, отвечает, ничего особенного, просто молодая». Я тогда удивился, не понял. (Грустно. ) А вот сейчас иной раз встретишь девушку и засмотришься. Потом думаешь: да что в ней особенного? .. Ничего. Просто молодая… Стареть стал?

ЕВДОКИМОВ. Не знаю.

СЕМЕНОВ. Когда-нибудь узнаешь. (Усмехнулся. ) Тяжелая будет неделя. Только ты, смотри, постарайся обойтись эту неделю без своих «ля-ля».

Они выходят. Кабинет пустеет. Бьют часы. Бьют шесть.

Голос Наташи: «Товарищи пассажиры, в восемнадцать ноль-ноль мы будем пролетать над городом Ждановом».

Самолет. Кухня в самолете. НАТАША, в синей форме стюардессы, раскладывает обед на подносы. Входит вторая стюардесса – ИРА, очень маленькая, очень молчаливая девушка по прозвищу «Мышка». Потом появляется штурман ЛЕВА КАРЦЕВ.

КАРЦЕВ. Что хорошего, девочки?

НАТАША. Как всегда – характер.

КАРЦЕВ. В Адлере – тридцать восемь градусов.

НАТАША. Очень интересная публика. У меня сидит такой пожилой товарищ, похож на Жана Габена. Он чтец и все время говорит: «В данном театральном сезоне». Хочешь яблочка?

КАРЦЕВ (взял). Наташка, ты лучшая девушка Москвы и Московской области.

НАТАША. Ты ошибся. Я лучшая девушка в СССР.

КАРЦЕВ. Почему ты не носишь серую форму? Она тебе очень идет.

НАТАША. Пошел говорить глупости.

ИРА. Серая у нее в чистке.

НАТАША. А ну, Мышка, шустри в салон!

ИРА выходит с подносом.

КАРЦЕВ. Почему ты опоздала на рейс?

НАТАША (вдруг сделав па). Левка, мне предлагают стать манекенщицей. Согласиться? «Для полных женщин мы по-прежнему рекомендуем строгие формы. В этом году войдет в моду застроченная встречная складка». Сойдет?

КАРЦЕВ. Так я не понял, почему ты опоздала?