Курортный обман. Рай и гад - Надежда Мамаева

Водитель, которого Марика подрезала так лихо паркуясь, не поленился опустить стекло и высказать все, что он думает об ущербных умом курицах, купивших себе права. Блондинка, как приличная девушка, поддержала беседу: ответила тем же, вернула все слова водителю сторицей и одарила сверх слов еще и фигурой из одного пальца.

Водила матерно бибикнул, поднял стекло и дал по газам.

Сегодня Марика была одна, без своей подруги.

– Паршиво выглядишь, – выдала она мне вместо приветствия.

– Взаимно, – не удержалась я.

Марика, словно и не услышала, цепко схватила меня за локоток и поволокла внутрь. А дальше начался мой персональный ад.

Кто сказал, что быть красивой легко? Да он просто ничего не знает о шугаринге! Удаление волос, наращивание волос, моделирование бровей, скульптурирование лица, бронзирование тела. Спустя десять часов я думала, что сдохну. Через двенадцать я уже не думала, а точно была в этом уверена. Но когда от меня все же отстали эти маньяки от красоты, по ошибке именуемые косметологами – стилистами – визажистами, Марика оптимистично заявила, что еще только девять вечера, а потому самое время заняться шоппингом. Ибо в том рванье, что сейчас на мне, на курорте появляться нельзя.

Первым был магазин… Не магазин. Оптика. Да, не смотря на то, что мы с Марикой сейчас казались точными копиями, все же имелась деталь, по которой нас легко было отличить. У блондинки было стопроцентное зрение. Я же таковым похвастаться не могла.

Проблема решилась быстро: линзы. Двадцать пар (на всякий случай) в цвет радужки моей нанимательницы. Когда мне объяснили, как нужно вставлять, и у меня даже получилось сделать это самостоятельно (правда нормально вышло попытки с пятой) я посмотрела в зеркало. Марика тут же прислонила к моей щеке свою.

Я вздрогнула. Мы были точными копиями друг друга. Даже близняшки, как мне кажется, не столь схожи на лицо. Две длинноволосые блондинки с серо – голубыми глазами, высокие, стройные. Один цвет помады, одинаковые тени и румяна. Да мне теперь в зеркало не нужно смотреться, чтобы увидеть нынешнюю себя, стоит только взглянуть на Марику.

Но вот она была другого мнения и потащила меня по бутикам. Этот забег мог выдержать без потерь только тренированный спортивный организм Марики. Я же начала выть уже в третьей примерочной. И все же поразилась целеустремленности блондинки: это как же у нее свербело и хотелось приключений на свои полупопия?

Но, как говорится, клиент всегда прав, пока платит. Я молчала и терпела, даже когда желудок начал орать от голода, а сознание нет-нет, да и туманилось, намекая, что скоро покинет дурную хозяйку.

Все же я выстояла. И даже умудрилась не сверзиться с пятнадцатисантиметровых шпилек, которые Марика мне всучила для «дополнения ее образа». В результате у порога родной общаги я оказалась без пяти одиннадцать. С пакетами, в боевой раскраске и с паспортом на имя Марины Богомоловой в зубах. Завтра вечером я должна была лететь на Черноморское побережье.

Как добралась со своей добычей до комнаты – отдельная история. Длинная и полная опасностей (на высоченных каблуках они подстерегают повсюду, где есть ступеньки или свежевымытый пол) и приключений. Кратко о последних: меня три раз пытались закадрить, два раза намекали, что такая девочка тут забыла, и свистели вслед бесчисленно. Но никто! Ни одна сволочь меня так и не узнала!

Когда же я добралась, наконец, до своей постели и разулась, по комнате пронесся стон наслаждения. Это я испытала ни с чем не сравнимый кайф, когда сняла жутко неудобную обувь, в которой пришлось изрядно походить.

Женьки не было. Она еще с утра предупредила, что после успешной сдачи всех экзаменов уйдет в официальный загул до завтрашнего утра. Последнему я была несказанно рада: хотя бы высплюсь спокойно.

С утра меня поджидала мелкая неприятность: оказалось, надо было заглянуть в деканат. В благополучно сданной мною зачетке чего-то не хватало. Нужно было разобраться.

Я натянула джинсы и уже хотела привычно влезть в бесформенную футболку и кроссовки, когда взгляд упал на пакет.

А почему бы и нет? В конце концов, это же мои вещи? Ну, условно… В итоге вместо растянутой футболки я надела облегающий топ и ажурную кофточку. Покосившись на ужасающие шпильки, решила кроссовкам не изменять. Мазнула по губам блеском, собрала непривычно длинные волосы цвета спелой пшеницы в хвост (вчера, чтобы добиться такого оттенка, колористы колдовали долго и упорно), подхватила сумку и двинулась на штурм деканата.

Выяснилось все быстрее некуда: подобная проблема была у всех одногруппников, кто успел сдать экзамены и отправил зачетки обратно в деканат. Вадик расписался в ведомости, поставив зачет, но вот графа в самой красной студенческой книжечке у всех была девственно пустой.

Потому у нас, собравшихся под дверью деканата, имелась одна мечта на всех: отловить аспиранта и вреза… то есть попросить поставить зачет.

Двинулись дружной толпой.

Вадик обнаружился на кафедре. Облокотившись о стол, он занимался архиважным делом: клеил очередную студентку.

Мы оторвали его от первого этапа процесса размножения – ухаживания – и потребовали автографов. Атаковали аспиранта прямо как фанаты своего кумира. Студентка испугалась, пискнула, что зайдет потом, а мы выстроились в подобие очереди. Увы, меня за меня не признавали напрочь и норовили оттереть в конец. В итоге, когда дошла очередь до бедной Кати Скрипки, в кабинете осталась собственно я, Вадик и еще пара студентов. Я протянула зачетку, внутренне подобравшись.

Аспирант небрежным движением руки открыл красную книжечку, а потом поднял взгляд. И надо ему было уточнить, кому именно он ставит зачет? До этого дюжине студентов не глядя подмахнул.

– А вас я на своих занятиях ни разу не видел, студентка…. – тут он посмотрел на первую страницу с фото и фамилией. Повисла пауза. Сглотнув, Вадик ошарашенно выдал: – Скрипка?

– Она самая. И занятия я не прогуливала, – сказала я сухо. Ноль эмоций, фунт равнодушия.

Когда-то я мечтала, чтобы этот гад посмотрел на меня вот так, с восхищением, удивленно, словно только что прозрел. А сейчас… Сейчас Вадик был досадной помехой между мной и морем.

Заинтересованный мужской взгляд блуждал по моему лицу, затем спустился чуть ниже, в вырез кофты и завяз там, как дэу матиз в болоте: основательно и надолго.