Ловец - Надежда Мамаева

– Да мы уже в курсе, что тут произошло. Спасибо соседям. А вот ты где пропадала? – самое поразительное, в сварливом тоне и неприятных вопросах старухи сквозила… забота.

Да, меня отчитают и стребуют ответа, но перед этим – накормят и дадут отдохнуть. И вот эта такая простая, грубая забота… Она согревала лучше любого кашемирового пальто.

Спустя полчаса я глотала обжигающий взвар с облепихой и рассказывала о своей поездке, которая по вечернему времени на этой маленькой кухне казалась мне на редкость идиотской идеей. А Фло лишь хмыкала, Марлен же и вовсе порою хохотала.

– Ненормальная. Кто на ловцов – то жалуется? – выдала под конец моего рассказа красотка. – Им не перечат такие, как мы… Да даже аристократы – и то лишний раз предпочитают не связываться.

Отчего – то при этих ее словах хозяйка помрачнела. А когда же разговор, перевалив далеко за полночь, все же закончился, Фло, вместо того, чтобы идти спать, зашла в каморку, в которой я провела всю прошедшую неделю, и бухнула мне под нос газету.

С первой полосы «Столичных ведомостей» на меня смотрел мой собственный портрет. Он размещался аккурат под заголовком: «Сегодня состоялись похороны Хлои Элгрис, наследницы состояния в несколько миллионов…».

– Ничего не хочешь рассказать? – вкрадчиво спросила Фло.

Я молча уставилась на снимок. Мысли метались, словно стая воронья, бестолково и чаще сбивая друг друга, чем помогая. Пауза затягивалась.

Фло села напротив меня, подперла подбородок рукой и задумчиво протянула:

– Вот бывают же люди. Вроде хочешь с ними поговорить, заглядываешь в глаза. А у них такой взгляд: свет горит, а дома никого нет…

Начни она жестко, с нажимом, возможно, я бы и закрылась, ушла в себя, ощетинившись иголками односложных реплик. А тут почувствовала: эта старуха меня поймет и не осудит. Может, даже от души отругает, но не осудит.

Я выдохнула, словно шагнула с моста в реку:

– Ладно, все, что ни делается – к лучшему. Правда, не всегда к моему лучшему, но да ладно…

Сегодня я определенно много рассказывала. Сначала мессиру, теперь вот Фло. И последней – без утайки. Она лишь качала головой, тяжело вздыхала, а когда я закончила, вынесла вердикт:

– Глупая, как есть, глупая. Только глупость твоя от материнской дури, – она прищурилась. – Послушай совета старухи: не ходи пока ни к кому. Ни к этому Карлосу твоему, ни к ловцам. Осмотрись чуток. Второго шанса тебе Престололикий может и не дать. А если мужа хочешь наказать, то сейчас у тебя силенок маловато. Он тебя опять вокруг пальца обведет. Месть отстояться должна, созреть, как вино, чтобы крепкой быть, таять на языке, казаться приятной на вкус и сбивать с ног одним ударом. А сейчас ты, как кипящая на плите кастрюля с компотом: все внутри клокочет, но скорее сама себя обожжешь, чем кому – то достойно отомстить сумеешь.

Эта речь старухи заставила меня по – новому на нее взглянуть. Через что должна была она пройти в свое время, чтобы так хорошо разбираться в этой самой мести?

Фло же, не подозревая о моих мыслях, продолжила:

– А пока – оставайся у меня, сколько надо. Мы люди простые, нам до миллионов и интриг дела нет. А что до мисс Хлои, я эту леди не знаю, пусть и для всех она пока будет умершей. Фло же знакома лишь с непутевой Шенни.

Она уже хотела уходить, когда в коридоре послышались звонкие мальчишеские голоса и металлический грохот.

– О, сорванцы вернулись. Ну, я им сейчас задам! Сказано же было, к полночи дома быть, а они… Ух! – Она воинственно потрясла кулаком, Но, прежде чем уйти, подхватила газету со словами: – Сожгу в печи от любопытных глаз.

У меня же эти самые глаза слипались. Я на одном лишь упрямстве добралась до постели и заснула. Возня и возмущённые возгласы близнецов, что – то убедительно говоривших про «совсем новую тачку, доставшуюся им ну совершенно бесплатно», я уже слышала сквозь вату сна.

Утро началось рано, с побудки Фло. Близнецы еще мирно дремали, когда хозяйка растолкала меня. Вручив полотенце и мыло, старуха указала путь в общую ванную комнату умываться, а когда я вернулась на кухню, ополоснув лицо стылой водой, торжественно вручила мне бидон и заявила, что мы пойдем за молоком и яйцами. Сама она держала в руках корзину.

Когда мы с Фло отправились за едой, дом еще спал. Впрочем, когда вернулись – тоже. Хозяйка захлопотала на кухне, бренча здоровенной сковородой.

Спустя пару минут в дверях показалось заспанное бородатое лицо. Лицо неопределенно хмыкнуло, повело носом и вопросило:

– Утро! А есть что поесть?

– Доброе, – сварливо ответила Фло, – Храт, будет работать котел, будет и еда.

Мужик понимающе хмыкнул и, почесав пятерней косматую бороду, изрек:

– Так ключей-то от подвалу у меня нету, – развел руками визитер.

– Беда с тобой, – Фло вытерла руки тряпкой. – Пошли, открою. А то от мальцов попробуй не закрыть дверь. Вмиг ведь полезут и что-нибудь да открутят…

Причитая себе под нос, старуха уже было вышла из кухни, когда из-за закрытой двери донеслось:

– Шенни, яичницу пока пожарь. Десяток яиц на всех хватит.

Я осталась на кухне одна. Нет, не так. На кухне остались я и яйца. То, что из них получается вкусная яичница – знала на практике. А вот «как? » – лишь в теории. Дома мне ни разу не доводилось готовить. Но все случается в жизни когда-то в первый раз. В моей вот – яичница. Первая. В двадцать один год.

Сначала я растерялась, как и всякий человек, которому предстояло совершить что-то новое, доселе неизведанное и крайне сложное. Но потом пришла решимость: если я хочу справиться с Грегом, то эта безднова яичница уж всяко не сложнее. Я с самым суровым видом подошла к корзине.

«Так, яйца есть», – рассуждала я про себя, разглядывая содержимое плетенки. Второй мыслью было то, что их надо пожарить. Обоняние тут же уловило прогорклый дух, который витал по кухне. Его источник – чугунная массивная сковорода с чапельником вместо ручки – уже стоял на горящем примусе и шкворчал маслом.