Нормандская лазурь - Наталия Полянская

Однако французы вовсе не считали, что если рано встать, то Бог тут же подаст. Часы показывали девять, а работали лишь магазинчики при заправках, где продавалась минеральная вода, шоколадки и сэндвичи в вакуумных упаковках – пища, разумеется, питательная и всем хорошая, только не несущая в себе прелести иноземного колорита. Никита жаждал приобщения к культуре и потому притормаживать на заправках отказывался, благо из Парижа выехали с полным баком. А так как именно Малиновский сидел за рулем, его слово было решающим.

– Я согласна уже и на сэндвич, – вздохнула Ольга.

– А я нет. Хочу полноценный завтрак, желательно с видом на реку.

– И чтобы у порога не стоял рыжий человек, а еще была жимолость, – пробормотал Женя.

– Понятия не имею, как выглядит жимолость, – беспечно откликнулся Ник, обгоняя неспешно ползущий «ниссанчик» с местными номерами. – По мне, так и розочки сойдут.

Они проехали уже две деревни, являвшие собою классический образец сонного царства. Наконец в городке, куда Ольга заставила свернуть Никиту, оказалась открытая bageterie, и машина остановилась перед ее гостеприимно распахнутой дверью. Ольга выбралась из автомобиля, вдохнула теплый воздух, напоенный ароматами не только розочек, в изобилии цветущих на аккуратных клумбах, но и свежего хлеба. Пахло на всю улицу, и в этом запахе было что-то такое, такое… путешественное, да.

– Вот! Именно то, что нужно!

– Если у них нет омлета, не останемся, – сказал Ник.

– Ну уж нет. – Женька ощутимо хлопнул дверцей машины. – Пока не поем, никуда не поеду.

– И отправишься до Кана пешком, – пригрозил ему Никита.

– А я вообще в Кан не хочу. Сдались мне твои монументы с музеями. Я в Довиль пойду, это недалеко, я указатель видел.

– Ой, да, давайте заедем в Довиль! – Ольга переступила порог магазинчика и сняла солнечные очки, так как внутри было полутемно, зато умопомрачительно пахло – и возникало желание непременно отыскать это пахнущее и заполучить его. Мужчины двинулись за ней.

Женька вступил в переговоры с крепким, как боровик, румяным старичком, стоявшим за прилавком, и в итоге пришел к неизбежному выводу: проще всего не объяснять, что нужно, а ткнуть пальцем в то, что нравится. К процессу подключились Ольга, желавшая «вон ту булочку», и Никита, с неудовольствием выяснивший, что кафе при bageterie отсутствует.

– И где мой омлет?

– Ник, ну давай омлет попозже, – попросила его Ольга, наблюдая, как продавец разливает кофе по бумажным стаканчикам. – Ну правда. Сейчас возьмем кофе и поедем в Довиль, там сядем на бережку, позавтракаем…

– Нет уж. Сначала завтракаем в Руане. А пока пьем кофе в машине. Все, давайте, поехали.

Они расплатились (Ольга порадовалась, что взяла наличные – у мужчин были только карточки, а их старичок-боровичок не принимал) и загрузились обратно. Машина тут же пропахла кофе, багетами и булочками, на диету стало наплевать (диета и отпуск – понятия несовместимые), и Ольга с урчанием впилась зубами в теплый багетов бок.

– Нравится? – спросил Никита зачем-то. Ольга истово закивала, не в силах оторваться от еды. – Как же ты оголодала, бедненькая. – Он протянул руку, потрепал ее по волосам, и Ольга дернулась, едва не расплескав кофе. – Ладно, штурман потерян, но до Руана я как-нибудь доеду без тебя.

– Обратно рули, – велела Ольга, прожевав свежий хлеб и запив его глотком обжигающего кофе – не растворимого, из кофеварки, вот какой сервис! – Вон по той улочке.

– Штурман снова в строю! – Никита, видимо, отыгрывался за отсутствие омлета. Женька на заднем сиденье расположился как король и шуршал бумагой, разворачивая купленное. – Ладно, сейчас с ветерком помчимся.

Они возвратились на шоссе А13 и повернули по указателям на Руан. Городок с его фахверковыми [4 - Фахверк (нем. – ферма) – разновидность строительной конструкции, состоящей из несущих балок, соединенных под разными углами. ] домами и аккуратной мэрией остался позади, и Ольга, жуя багет, вдруг подумала, что никогда больше этот городок не увидит. Ни мэрию, ни продавца багетов, ни фонтан на площади. Наверное, в этом и прелесть – в мимолетности. Тем более что дальше маячила одна лишь основательность.

Они ехали в Нормандию смотреть пляжи, на которых в июне 1944 года высадились союзные войска, – событие довольно известное и освещенное в ряде литературных и кинематографических произведений, из которых Ольга помнила только фильм с Томом Хэнксом. Она сама готова была любоваться видами, история высадки ее не особо занимала – зато весьма занимала Никиту, а так как придумал все это путешествие именно он, то историческая часть, где упор делался на Вторую мировую, шла в первую очередь.

Если уж совсем честно, Ольгу сманил Женька. С Женькой Ильясовым она постоянно поддерживала отношения еще со школьных времен, и в отличие от Никиты, который не давал о себе знать довольно долгое время, Женя звонить не забывал. Причем не только на дни рождения и Новый год, как у вежливых людей принято. Поэтому, когда с месяц назад Ильясов позвонил в середине рабочего дня, – Ольга скучала над технической документацией, которую следовало перевести с немецкого на нормальный не позже чем завтра, и настроение по этому поводу было паршивое, – сначала показалось, будто он снова пригласит выпить кофе и поболтать по душам. Но Женька с ходу брякнул:

– Оль, у тебя Шенген есть?

– Ну есть, – ответила она несколько настороженно.

– Многоразовый?

– Да. Мне испанцы дали.

– Слушай, поехали во Францию.

Ольга опешила.

– Ильясов, – сказала она, постукивая карандашом по распечаткам зевотно-скучной документации, – если ты решил пригласить меня в Париж и там предложить руку и сердце, так я тебе сразу говорю «нет».

– Нужна мне твоя рука и сердце, – фыркнул Женька.

– А что нужно?

– Голова.

– Голова профессора Доуэля, – прокомментировала Ольга. – Ты меня заспиртуешь и выставишь в Лувре? Или там подобную гадость не выставляют?

– Мне твоя голова нужна, потому что ты будешь штурманом, – торжественно объявил Женька. – Ну, Оль, выручай. У меня топографический кретинизм, и меня Никита убьет, если мы вдруг вместо Нормандии окажемся где-то под Лионом.

– Так, – сказала Ольга и бросила карандаш, – а Малиновский-то тут при чем?