Город на янтарном берегу - Наталия Полянская

Такие вещи нужно переживать одной.

По-другому она особо и не умела и окончательно разучилась два года назад.

Поймав себя на этой мысли, Катерина рассердилась. Да, она никогда не бывала за границей, и даже в Крым они с мамой не выезжали – летали отдыхать в Сочи. Да, она понятия не имеет об этих туристических правилах, хотя и прочитала гору информации в Интернете, такую здоровенную гору, что сейчас не могла ничего толком вспомнить. Да, она не храбрый покоритель вершин и не человек, который всегда и везде выживет, будь то реальные или городские джунгли. Но это не значит, что она не может наслаждаться тем, что видит. Какая разница, как она это делает. Она будет просто ходить и смотреть по сторонам, а иногда читать путеводитель, а еще иногда щелкать «мыльницей» – этого вполне хватит. Катерина надеялась, что город сам захватит ее и подарит какие-то впечатления. Все когда-то случается впервые.

Она вышла на оживленную площадь и остановилась, жмурясь от яркого солнца.

Площадь Ливов – небольшая площадь в Старой Риге, образовавшаяся после войны за счет снесенных зданий, разрушенных во время бомбардировок.

Здесь находится несколько достопримечательностей (здания гильдий, Кошкин дом).

Тут была жизнь. Множество летних кафе, уже открытых и наполовину заполнившихся, смешные плетеные тележки, с которых торговали сувенирами, стая ленивых голубей, спешащие люди, цветные брызги клумб… Июльская Рига вдруг оказалась разноцветной, теплой, немного суматошной, и Катерина слегка растерялась. В этот ритм нужно вписаться, но как? Она его еще даже не почувствовала.

Девушка забросила карту и путеводитель в сумку и решила идти просто так. Черт с ними, с достопримечательностями, если исторический центр невелик, они и так никуда не денутся. Надо понять, чем живет это место, чего оно хочет, как с ним обращаться. Места иногда казались Катерине гораздо живее людей.

Повесив матерчатую сумку на плечо, Катерина, не думая, пошла направо, туда, где вдалеке виднелся то ли памятник, то ли высокая стела. Было около десяти часов утра, рабочий день, понедельник, и Старый город заполонили в основном приезжие, туристы, и все двигались в том же направлении, что и Катерина.

Она вертела головой, пытаясь ухватить все сразу: фасады, цветочные палатки, вспышки ехидного солнца в стеклах, железные столики у летнего кафе, красиво оформленные витрины магазинов, теплые россыпи янтаря на лотках – и понимала, что, даже если ей не удастся задуманное, дел все равно хватит. Можно рассматривать это до конца жизни, а уж десять дней – это такая малость!

Никуда не торопясь и не строя планов, Катерина вышла к площади побольше, на которой, по всей видимости, древняя часть города заканчивалась и начиналась деловая. Тут был сквер, каменная штуковина посреди площади оказалась все-таки памятником, и стояли забавные желто-коричневые часы, на которых красовалась надпись «Laima». Под часами маялся один парень с букетом и два без букетов. Катерина улыбнулась: ну, все понятно, место встреч. Наверное, хорошо ждать кого-нибудь под этими часами, раскрашенными в теплые цвета, выглядывать «своего» человека в толпе, а выглядев, радостно ему махать. Ее-то, конечно, тут никто не ждет, но представить-то можно?

Она полюбовалась на часы и решила, что дальше отправится в сквер, где поблескивала вода – то ли канал, то ли озеро, – когда кто-то у нее за спиной удивленно спросил:

– Катя? !

2

«Где ты, братец, запропастился?

Уж не с Лачплесом ли повстречался?

Только быть не может этого!

Заблудился он во льдистом море

И оттуда не воротится…»

«Только не это, – подумала Катерина, похолодев. – Не может быть, чтобы мне так феерически, глупо, легендарно не повезло».

Не может быть, чтобы это был… он.

Бежать оказалось поздно, и Катерина медленно обернулась.

Судьба не сжалилась над нею – это действительно был он. Стоял в метре от Катерины, засунув руки в карманы, и смотрел на нее так, словно увидал перед собою привидение. Наверное, Катерина в какой-то мере и была для него привидением, и предпочла бы таковым оставаться до скончания времен.

Годы работы среди буйных финансистов научили Катерину держать лицо в любых обстоятельствах, а потому девушка надеялась, что улыбка у нее вышла сейчас достаточно непринужденной и в голосе прозвучало только вежливое удивление.

– Данила-мастер?

Он усмехнулся.

– Точно, это ты. Вот так сюрприз! Я глазам не поверил. Приехала в отпуск?

– Да, – согласилась Катерина, – в отпуск.

И отвела глаза.

Она не могла долго на него смотреть – для нее он сиял гораздо ярче солнца, больно, ослепительно. Задрожали руки, во рту стало сухо. Нет, бегство не поможет, придется терпеть. И она ведь умеет вести светские разговоры, не так ли?

– А ты… тоже в отпуске?

– Нет, я здесь работаю.

Тут она удивилась и снова посмотрела на него:

– Ты ведь говорил, что очень любишь Москву!

– Оказывается, можно любить два города одновременно, представляешь? Я и не знал, что на такое способен, пока не попробовал. – И добавил сразу: – Катя, как хорошо, что я тебя встретил! Я тебя сто лет не видел. Ты торопишься?

Она покачала головой. Врать Даниилу Серебрякову она никогда не могла.

– Очень хорошо, – сказал он таким тоном, что Катерина поняла: скажи она, будто ужасно спешит спасти Землю от несущегося к ней гигантского метеорита, Даниил бы ее даже слушать не стал и все равно поступил по-своему. – Тогда я приглашаю тебя выпить кофе. Ты ведь пьешь кофе.

– А ты… ты сказал, что работаешь, – уцепилась Катерина за последнюю крохотную надежду. – Тебе не надо на работу? ..

– Давно мы с тобой не виделись, – заметил Даниил. – Я сам себе работодатель, а сегодня у меня запланированная творческая депрессия. Если у тебя нет особых планов, я бы тебя украл у вечности на час-другой.

Он всегда выражался довольно странно, однако непостижимым образом Катерина понимала, что именно Даниил хочет сказать. За каждой витиеватой фразой пряталась бездна подтекстов, и иногда это превращалось в увлекательную игру: отгадать, правильно перевести, словно шифровку из Центра. И как оказалось, умение не утрачено: сейчас Катерина откуда-то точно знала, что Даниил рад встрече и действительно хочет общения. А вот хочет ли она сама? Впрочем, деваться было некуда, ловушка захлопнулась.