Клинсмер - Кирилл Шарапов

– А ваша койка двенадцатая. Зайдите на склад и получите камуфляж. Вопросы?

– Да нет, – пожал я плечами, – вроде все ясно. Хотя, пожалуй, один все-таки есть, как насчет еды?

– Все просто, в конце казармы дверь, там есть небольшая столовая, завтрак пятнадцать минут шестого, обед в час, ужин в восемь.

– Спасибо, Виктор Петрович.

– Не за что. Сегодня силовых у вас не будет, так что после обеда жду вас на теоретических, это с другой стороны казармы, класс рядом со складом. А теперь – марш за камуфляжем.

Через двадцать минут мы с Димкой переодетые в новенький камуфляж и берцы направились в столовую. Обитые жестью столы, алюминиевые миски с супом из тушенки, на второе макароны.

– Ну что, Влас, по-моему жить можно, – облизнув ложку, сказал Димка.

– Да ничего, – отозвался я, беря стакан с чаем, – кормят, поят, вроде нормально.

– Нормально, – усмехнулся мой напарник, – ты бы видел, что приходилось после эпидемии жрать, мне тогда лет восемнадцать было, так вот, мы с друзьями кошек с голубями ели, а тут тушенка – пища богов. Тебе повезло, что в больнице провалялся, – сказал он после небольшой паузы. – Кома, конечно, не самое приятное, но ты не видел того, что творилось на улицах. Ежедневно из города трупы вывозили, пять-шесть машин, в самый пик эпидемии в день умирало больше тысячи человек. Иду как-то по улице, впереди меня мужик топает, и вдруг просто берет и падает. И таких знаешь сколько было?

– Ты серьезно?

– Да чтоб мне гриппом этим заразиться, – отозвался Димка. – А потом гражданская началась. Город просто взорвался, везде вооруженные люди, стрельба, взрывы. Все против всех. Аптечные склады, которые охраняли вояки, толпа просто смела. Прежде всего хватали антибиотики и наркоту, потом пришла очередь оружейных складов в военном городке и мотострелковой части, расквартированной в районе «Доброго». Менты еще раньше перешли на сторону бунтовщиков, а вояки выполняли приказы из Москвы. Оно и понятно, менты-то местные, у них в городе жены, дети, родня, а у вояк никого, все срочники или контрактники.

– А потом? – спросил я.

– А спустя несколько месяцев Аркадиев, ну главарь самый сильной группировки, объявил себя князем, а Владимирскую область отдельным княжеством. Мы были первыми. Москва с такой постановкой вопроса не согласилась и бросила против нас дивизию. Бои шли страшные. Нижняя Дуброва, как район, просто перестала существовать, до Буревестника сплошные руины. Да что говорить? Ты и сам видел, когда сюда ехал. Нас, конечно бы, задавили, но в это время восстала Тула, да и в самой Москве начались беспорядки, так что нас оставили в покое. Вот так и живем. А год спустя в город из Коврова эвакуировали завод имени Дегтярева, его разместили на бывшем тракторном заводе, а частью на «Автоприборе». Мы теперь почти что монополисты по производству оружия и багги. Нам еще повезло, в княжестве от вояк осталось много танков и БМП, часть, конечно, потеряли, но остальные пока что на ходу. Все, хватит, пошли к майору, еще успеем поговорить.

Первое занятие по теории права меня просто шокировало. Я-то все думал, как за неделю можно объяснить кучу законов? Да просто: основных законов осталось всего тринадцать, система преступления и наказания была упрощена до предела и укладывалась в пятидесятистраничную брошюру.

– Вор, убийца, насильник, пойманный на месте преступления, должен быть расстрелян на месте.

– Офигеть, – только и смог сказать я, услышав от майора эту фразу.

Дальше веселее. Дружинники князя имели право стрелять на поражение в случае малейших подозрений. За нарушение комендантского часа можно схлопотать пулю или загреметь на исправительные работы, здесь все зависело от дружинника, проводящего задержание. По сути дела закон чистая условность, городом правила банда. Когда ей было выгодно соблюдение законности, она их соблюдала, а на нет – и суда нет. Но несмотря на такой закон, порядок в городе был железный. Как же прав человек, который сказал, что «только в тоталитарном государстве девушка может пересечь город из конца в конец ночью, не боясь при этом быть изнасилованной». Также в княжестве проводились публичные наказания, все их называли просто «плети». На главной площади города, некогда носившей гордое название «Соборная», каждую субботу в десять часов утра проводилось наказание людей за незначительные проступки. К таким относилось мелкое воровство, драки в людных местах, неподобающее поведение, употребление наркотиков, хроническое пьянство. По словам майора подобные наказания люди запоминали намного сильнее, нежели штрафы, увещевания и прочую психологическую бредятину. К тому же следы, оставленные плетью, не проходили бесследно, оставляя на спине толстые шрамы, которые после наказания портили личное дело человека, навсегда запрещая ему занимать ответственные посты, владеть оружием, водит машину.

– Вот вам для статистики, – сказал майор, бросая на стол несколько листов.

Взяв бумагу и вчитавшись в содержимое, я слегка обалдел. За прошлый год по Владимиру было зарегистрировано восемнадцать изнасилований, причем восемь групповых, все преступники понесли заслуженное наказание, всего тридцать шесть человек. Двадцать одно ограбление, преступники казнены. Краж – сорок две, нераскрыто четыре. Преступники осуждены. Убийств семьдесят одно, все преступники осуждены, и т. д. Преступники осуждены, преступники осуждены…

«Преступники осуждены», – вертелось в моей голове. В российских городах о такой статистике в начале двадцать первого века милиция могла только мечтать. Ради интереса я даже попробовал подискутировать с майором. Оказывается, Серега предупредил обо мне, и Виктор Петрович разъяснял для меня, как для малого ребенка. Хотя о этих законах знали даже малые дети.

– Пойми, – сказал он в конце нашей небольшой дискуссии, – эти законы – следствие на ситуацию. То, что здесь творилось в две тысячи седьмом, описать просто невозможно, бумага не вытерпит. Князь нашел самое лучшее средство борьбы – страх. Пока преступники боятся, княжество существует.

– Но ведь могут пострадать невиновные, – возразил я, – ведь разбираются не следователи, а такие, как я, и прямо на месте.

– Да, – кивнул он, – твое слово – закон, но если ты будешь поступать по правде, то одним честным человеком станет больше. Беспредельщики у нас не задерживаются, их казнят свои же.

– Вы серьезно?

– Абсолютно, – сказал он, – последняя страница, посмотри предпоследний абзац.

Я взял листы: «…. за превышение полномочий казнено тридцать два человека: восемнадцать рядовых, двенадцать младших офицеров (от лейтенанта до капитана), один подполковник и один полковник…». Видя, что я прочитал, майор на последок заметил: