Байкал - Татьяна Иванько

И никогда не был ревнив, меня друзья любили просто так, хотя я и не нуждался в этом, отношение людей ко мне было не очень важно, а Эрбина временами побаивались, зная мстительный характер. Я не мстил никогда и был в этом смысле абсолютно безобиден, возможно, именно из-за лёгкости и равнодушия. А вот Эрбин не спускал даже самой мелкой обиды или сомнения в своих достоинствах. Его достоинства не уступали моим нисколько, но если я был уверен и спокоен на этот счёт, не собираясь никому доказывать, что я лучше его, то Эрбину всё время хотелось показать, что он ловчее, умнее, остроумнее, быстрее, зорче меня. И чем старше мы становились, тем сильнее становилось это напряжение между нами.

И вот в летний жаркий день, на самой вершине лета наша бабушка Вералга призвала нас к себе. Она слыла волшебницей, всемогущей и мудрой, мы с Эриком очень любили её и были близки с ней намного больше, чем с родителями. Она учила нас всему, что знала сама, она зорко и ревностно следила за тем, чтобы наши учителя научили нас, чем она сама не владела – военному делу, борьбе, стрельбе из лука, метанию копий, владению мечом, ножом, пикой, топором, дубиной, пращой и палицей, словом, всем придуманным до сих пор оружием. И наукам, что процветали в нашем царстве, которое тогда покрывало собой все земли вокруг Великого Моря.

Наше Великое царство и называлось Байкал, как и Великое море. Наш отец и наша мать вместе руководили им, восседая на двойном золотом троне во дворце на огромном острове, где в те времена была наша великолепная столица, самый красивый город, какой только может построить человек. Вообразите, обычный человек, но обладающий силой, способной передвигать громадные куски скал, шлифовать их так, что они могли поспорить с гладью нашего Моря в безветренную погоду, устанавливать друг на друга таким образом, что даже сотрясения земли, происходившие временами, не могли повредить нашим постройкам. Таким образом, была построена не только столица, но и другие города нашего Байкала. Идеально выглаженные камни, ровные улицы и величественные дворцы, под высокими сводами которых, наполненных воздухом и светом, мы и росли, до сих пор в воспоминаниях восхищают меня. Разумеется, не все обладали такими силами, конечно, этому учили способных обладатели этого дара и силы, отбирая с детства. Но таких одарённых зодчих было немало в нашем великом народе в те времена.

На их фоне мы с Эриком росли совершенно обычными мальчишками. Поэтому я так сильно удивился, когда бабушка Вералга призвала нас в свой дворец и встретила не как обычно в уютном зале, где угощала сваренными в меду ягодами и орехами, сливками, медовым молоком, цветочными напитками шипучими и простыми, терпкими и лёгкими. Нет, сегодня мы вошли в большой зал, высотой во все три этажа её дворца, а каждый этаж был пятнадцати локтей высотой, здесь же свет проникал с потолка, через отверстие, оказывается, имевшееся в крыше, то есть лился прямо с неба, отражаясь от отполированных стен так, что казалось лучи, перекрещиваясь, усиливаются, удваиваются и расщепляются, становясь похожими на переплетение странного кружева, сплетённого под правильными углами. Подняв голову вверх, я подумал, что если Солнце поднимется в зенит, встанет прямо над нашими головами, оно зальёт светом этот зал и нас в нём, утопив, как в воде…

– Так, Арий, мальчик, именно так, – услышал я мягкий, и даже улыбающийся голос бабушки и, вздрогнув от неожиданности, что она прочитала мои мысли, обернулся.

Она хитро усмехалась, глядя на меня молодыми глазами, пронзительными, чёрно-синими. Эрбин, не понимая, что она прочитала мои мысли, захлопал пушистыми ресницами, приоткрыв рот. А потом вопросительно взглянул на меня. Но я не ответил ему взглядом, как делал обычно, я смотрел на бабушку.

Она же, высокая и гибкая, будто ей тридцать, или даже двадцать пять лет, а не примерно шестьдесят, обошла нас кругом, шелестя платьем, ползущим за ней широкой каймой, золотом затканное по подолу.

– Нет, даже не шестьдесят лет мне, Арий, и даже не шестьсот. Мне много-много больше. Я родилась так давно, что… на пятнадцати сотнях перестала вести подсчёты.

Вот теперь мы с Эриком переглянулись, он говорил после, что он вовсе не был напуган, но я дурака не валял, я сказал, как есть, вернее, как было, я испугался. И не смерти, об этом ведь речи не шло, нет-нет, я испугался ответственности, которую кудесница Вералга намеревалась обрушить на нас.

– Вы станете бессмертными, – негромко и совсем без надлежащего трепета, сказала Вералга с лёгкой и спокойной улыбкой глядя на нас, продолжая обходить кругом. – Вас можно будет убить, но сами вы, ваши тела станут бессмертны, замерев в расцвете. Вы сможете научиться всему и проникнуть в любые глубины бытия, потому что возможности ваши безграничны. От вас двоих пойдут два самых сильных и удачливых рода от океана до океана, и, если они, как и вы станут жить в мире и согласии, никогда землю не потрясут войны и рознь, люди будут благоденствовать во веки веков и планета наша станет цветущим райским садом!

Она выдохнула и, снизив голос, продолжила:

– Но если вы или ваши потомки, во власти зависти или по недомыслию позволите вспыхнуть вражде, она не утихнет во веки веков, ненавистью и отторжением войдёт в кровь и плоть, отталкивая друг от друга вчерашних братьев, продолжаясь чередою вечных войн навсегда, наматывая витки спирали всё туже и круче, и отбрасывая назад…

Это прозвучало как-то ещё более пугающе, и мы с братом только плотнее сжали наши сцепленные ладони.

А Вералга продолжала:

– Потому берегите близость и дружбу, чтите друг в друге отца и мать своих, что дали вам двоим жизнь. Если один из вас, во власти слепоты и злобы убьёт второго, тут же падёт и сам, ибо вы суть одно, в одну ночь были зачаты, в один день рождены, помните это вечно! Вам нечего делить, вдвоём вы сможете то, чего никто никогда не мог.

Вералга снова замолчала, опять обошла вкруг нас, и остановилась перед нами, глядя попеременно то на одного, то на другого.

– Через тысячу лет придёт третий человек, равный вам двоим по Силе, за которого вы сразитесь, чтобы перетянуть его на свою сторону или чтобы убить. Либо он поведёт за собой вас обоих к новым горизонтам, может быть и мирам… – продолжила она. – Помните, дети, сильнее вас нет никого в этом мире, во вражде поражение и гибель, в мире и содействии – процветание и счастье всей земли… А теперь отведайте.