Немецкая мечта - Ольга Шпакович

– Посмотрим, – упрямо возразил я.

– Я не допущу, чтобы ты стал наёмником! – мать впала в истерику. Ничего, с ней такое случается.

– А что ты сделаешь?

– Я тебя туда не пущу!

– Сынок, – вторил ей отец. – Поверь, тебя туда не примут. И что ты тогда будешь делать? Ведь мы будем далеко. В другой стране.

– Так… Мне в этом доме поесть кто-нибудь даст? – перевёл я тему разговора на более насущное.

Подействовало. Оба разом замолчали. Мамаша кинулась накладывать мне на тарелку жаркое.

Поглощая жареную картошку с мясом, я прикидывал, как мне поступить. Спорить с родителями бесполезно. Если уж им что-то в голову втемяшилось – не отступят. Скандал с воплями и мамашиными истериками будет продолжаться до ночи. А то и до утра. А хуже всего, что они могут вообще меня никуда не пустить – с них станется: запрут комнату, спрячут паспорт, проколют колёса… Да от них что угодно можно ожидать! Лучше всего, если они сами поймут, что иного пути нет. Значит, их любой ценой надо убедить. А иначе никак. Надо донести до них, что я уже взрослый и сам вправе решать свою судьбу. Всё, что могли – они для меня сделали. Дальше – сам.

– Пап, мам, – сказал я, отодвигая тарелку. – Пожалуйста, выслушайте меня, только спокойно, ладно?

– Ну-ну, говори, – кивнул отец.

– Вот смотрите: мне в Россию, одному – никак. Ну, вот самый простой вопрос – где я буду жить и на что? Ведь ожидание визы может затянуться на не-знаю-какое-время?

– Где жить? Ну, например, у моей сестры Татьяны.

– Ага! И сколько мне жить у тёти Тани? Полгода? Год? И на что жить?

– Ну, ты устроился бы на работу… – неуверенно начал отец.

– Куда? Сами знаете, в России сейчас беспредел, безработица, безденежье, бандитизм! – я поражался своему красноречию. – И потом… А если мне откажут в визе? Что тогда?

– Пожалуй, ты прав… Возвращаться – не лучший вариант, – согласился отец.

Есть! Теперь осталось убедить мать.

– Да, возвращаться не стоит, – кивнула мать. – Но наёмником? ! Нет, только не это…

– А ты думаешь, в России меня в армию не загребут, как только я перееду границу? Вот уж из нашей армии я точно не вернусь, меня «деды» замочат или до самоубийства доведут… Потому что я унижений терпеть не стану! Вы меня знаете. Повешусь, или пулю в рот – безболезненная и мгновенная смерть, всё лучше, чем мучиться.

– Боже, сынок! – мать скорчила скорбную гримасу – вот-вот заплачет, – что ты говоришь! Какой ужас!

– Да-да, – кивал отец. – Во Франции, в этом легионе, всё-таки всё более культурно и цивилизованно.

– Вот! – подхватил я. – А что, много сейчас горячих точек? Нет. Вот уж там больше вероятность, что нормально отслужу, французское гражданство получу и денег подзаработаю.

– Ну да, ну да… – задумчиво кивал отец.

Мать молчала, но я видел, что и она понимает, насколько я прав.

– Давайте поступим так: дайте мне адрес, телефон, всю информацию, какая у вас есть, по Италии – где папа будет работать, где вы планируете жить… И мы разъедемся. Вы – в Италию. Я – во Францию.

Через неделю мы разъехались – в первый раз в жизни: родители – в Италию, а я – во Францию.

V

Как и предполагал Макар, машину с немецкими номерами пропускали везде. Я благополучно покинул территорию Германии, пролетел через Люксембург и въехал во Францию. Осознание, что я, советский парень, всю свою жизнь просидевший за железным занавесом, в течение нескольких часов на крутой машине перемахнул через территорию трёх государств, сносило крышу.

Дальше мой путь лежал вдоль границы Франции и Германии на юг. Я двигался по дорожным указателям. И, наконец, вот он – Страсбург, самый немецкий город Франции…

Каждый город – как человек, со своим характером. Каждый город – это свой уникальный мир. Когда я въехал в Страсбург, мне показалось, что я въехал в сказку. Фахверковые дома, в узнаваемом немецком архитектурном стиле, с перекрещенными балками на белых, розовых или золотисто-жёлтых стенах, показались мне вылитыми пряничными домиками из сказок братьев Гримм… Вазоны с пышными цветами, украшающие каменные набережные и мосты… Я не мог отказать себе в удовольствии пройти по пешеходным улочкам «маленькой Франции» – старейшего, сохранившего ещё дух средневековья, района города, мимо «пряничных домиков», от которых веяло уютом и бюргерским покоем. Казалось, что и жизнь в этих милых живописных домиках течёт неспешно на фоне вышитых салфеточек, безделушек и рождественских свечей… Оставив свою машину на одной из улочек, я отправился бродить по городу, подставляя лицо столь редкому в Германии солнцу. По дороге я зашёл в кафе, окна которого располагались над зеркальной гладью реки и, не зная, когда в следующий раз буду есть и что, решил побаловать себя от души – заказал тушёную свинину с квашеной капустой, а на десерт – кугель-шопф, кекс наподобие нашей ромовой бабы, нафаршированный изюмом, щедро пропитанный ромом и посыпанный сахарной пудрой. Обед мне безумно понравился. Мне казалось, что я в жизни не ел ничего вкуснее. Позднее я узнал, что Страсбург – самый знаменитый гастрономический регион Франции, изобилующий изысканными высококачественными продуктами. А самыми известными блюдами Эльзасской кухни как раз и являются квашеная капуста с печёным мясом и традиционный кугель-шопф, который в тот день я попробовал в сладком варианте, а позже наслаждался им солёным как оригинальной закуской к пиву.

После сытного и вкусного обеда я отправился дальше осматривать город. Ноги принесли меня в исторический центр Страсбурга – остров Гранд-Иль. И здесь меня ошеломил Нотр-Дам-де-Страсбург – грандиозный величественный готический собор, увенчанный остроконечной башней, самой высокой во Франции, как я узнал позже. Да простят меня поклонники легендарного Нотр-Дам-де-Пари, но после Страсбургского собора он показался мне менее изящным, менее величественным, проще говоря – менее красивым. Если сравнивать оба собора с женщинами, то Нотр-Дам-де-Страсбург – это изысканная грациозная красавица модельной внешности, с пальцами пианистки и ногами от ушей, а Нотр-Дам-де-Пари – приземистая девушка попроще… Зайдя в собор и полистав путеводитель, я узнал, что постройка Нотр-Дам-де-Страсбург была завершена в XIV веке, что Виктор Гюго называл его «гигантским изящным чудом», и что там короновали всех правителей Франции, которые были знакомы мне благодаря романам Александра Дюма. Я сел на скамейку и замер, растворившись в вековой тишине громадного собора. Мысль о том, что по этим же камням и плитам пола ступала нога Генриха IV или Людовика XIII, будоражила меня.