Немецкая мечта - Ольга Шпакович

Однако выспаться нам не удалось. В полдень мы проснулись от грозного стука в дверь.

– Мальчики, посмотрите, кто там! – раздался сонный голос Светки.

– Может, не надо? – промычал Тарас.

– Надо-надо! Вдруг это хозяин. Если не откроем – он сам откроет.

Тарас, чертыхаясь, поплёлся к дверям.

– Кого чёрт принёс? Выспаться не дадут… – ворчал он. – Моя голова сейчас взорвётся.

Я чувствовал себя примерно также. Проклятый вискарь…

– Wer? – спросил он не очень любезно.

– Дверь открой, – тихо ответили из-за двери на русском, – а не то взломаю.

Произнесено это было так, что Тарас беспрекословно открыл. Мы со Светкой, встревоженные, одновременно выползли в прихожую. Светка – в неглиже, кутаясь в свой драный плед. Отодвинув Тараса, в прихожую вошёл невысокий парень, с подтянутой спортивной фигурой, чёрненький, с нервными правильными чертами лица и карими, миндалевидными глазами, глядевшими мрачно и недоверчиво. Одет он был, и вообще выглядел так, словно сошёл с обложки модного журнала. Захлопнув за собой дверь, он сделал неуловимое движение – и в его руке возник маленький, словно игрушечный, пистолет.

– Руки! – скомандовал он.

Мы подняли руки.

– Давайте в эту комнату, быстро! – кивком головы он указал нам на комнату Светки.

Мы беспрекословно, пятясь, как раки, заползли туда.

– Да ты кто такой? – попробовал было возмутиться Тарас, больше для порядка.

– Пасть закрой, – бесцветным голосом распорядился незнакомец, входя в комнату следом за нами и не спуская с нас дула своей «игрушки».

– Ты это, пушечку свою спрячь, – проблеял Тарас, не на шутку перепуганный. – Спрячь – и поговорим.

– На пол легли! Тогда поговорим…

Мы беспрекословно улеглись на живот, прикрывая головы руками, словно, вздумай он стрелять, это как-то спасло бы нас…

– Вот теперь можно и поговорить, – незнакомец прислонился спиной к стене, продолжая держать нас под прицелом. – Кто такие? Откуда?

– А ты кто? – взял на себя роль переговорщика Тарас.

– Я от Ульриха. Крыша его. Так что это – пожаловался он. Ну, что скажете в своё оправдание? Или сразу морды вам поломать, раз сказать нечего?

– Я скажу! – осмелела Светка. – Ульрих ведёт себя не по понятиям – деньги не доплачивает, расплачивается мною, руку на меня поднимал… Раньше за меня заступиться некому было, а как с ребятами познакомилась, так и попросила их, чтобы они этого гада послали. Я лучше с ними работать буду.

– Кто такие?

– Я Тарас, он – Марк, – осмелел мой приятель. – Я – с Одессы, он – с Новосибирска. Мы, понимаешь, здесь всего-то пару дней. Из Страсбурга приехали на его вот машине, из Легиона.

– Что? Из Легиона? – мрачная физиономия парня озарилась широкой радостной улыбкой. Пистолет также неуловимо исчез, как и появился. – Ну, это другое дело! Вставайте.

Не понимая, в чём дело, мы с опаской поднялись.

– Давайте знакомиться, я – Кот… Миша Каценштейн.

Рукопожатие его маленькой руки было крепким и энергичным.

Через несколько минут мы уже сидели на диване, на журнальном столике перед нами стояли закуски, которые на скорую руку приготовила Светка, уже успевшая одеться и привести себя в порядок. Кот рассказал, что ему двадцать четыре, он еврей из Гомеля. Отец у него – белорус, мать – еврейка. В детстве его определили в спортивный интернат. Он – мастер спорта по боксу. В Германии он уже три года. Переехал как еврей. Мать же – еврейка, а у евреев национальность определяется по матери, а не так, как у других, по отцу. Потому что, как говорится, нельзя проследить след орла в воздухе и заметить след мужчины в женщине… Такая вот красивая еврейская поговорка. Живёт на социале. А проникся он к нам потому, что сам тоже пытался закрепиться в Легионе. И тоже неудачно.

– Ну его, этого Ульриха, фашиста поганого, – говорил Кот. – Нечего девчонок наших обижать. Так что можете продолжать ваш бизнес. Только много вы на ней, – небрежный кивок в сторону Светки, – не заработаете. Надо вам ещё что-то вдобавок. Готовы? – он сверлил нас своими бархатными, но такими жёсткими глазами.

– Готовы! Чего делать-то надо? – откликнулся Тарас.

– С напёрсточниками поработать вы как?

Мы переглянулись.

– Так там уметь надо, – неуверенно возразил Тарас.

– Вас напёрстки крутить никто и не приглашает. Будете группой поддержки.

– Группой поддержки? – недоумённо переспросил Тарас. – Зачем?

– А затем, чтобы напёрсточнику морду не набили и бабло не отобрали. Ферштеен? .. То-то. А группе поддержки ничего уметь не надо. А захотите сами напёрстки крутить – обучим в два счёта. Главное, желание. Но, пока учитесь, побудете в группе поддержки, проникнитесь, так сказать, напёрсточным духом.

– Мы – за, – подал я голос и за себя, и за приятеля.

– Вот и чудно. Тогда зачем дело откладывать? У нас один перекрёсток не закрыт. Вот мы вас туда и определим. Давайте завтра, часам к двум. В общем, как проспитесь, так вот по этому адресу, – он жестом фокусника извлёк откуда-то карманный блокнот и ручку, черкнул адрес. – Договорились? Вот и ладненько. Тогда я пошёл. У меня ещё, кроме вас, дел полно.

– А с Ульрихом как? – неуверенно спросил Тарас.

– Забудьте про него. Я всё улажу… Короче, до завтра.

Наш новый знакомый сделал прощальный жест рукой и вышел. Мы так и остались стоять, немного обалдевшие.

– Какой мальчик! – подала голосок Светка, закатив глаза.

– Хороша Маша, да не наша, – неудачно пошутил Тарас.

Так мы ещё глубже опустились на социальное дно немецкого общества.

VIII

Ночь прошла без происшествий. Наше сутенёрство уже не щекотало нервы. Стало превращаться в рутину. Помня, что завтра нам предстоит обучение чему-то хитрому, а значит, нужна свежая голова, решили в употреблении алкоголя сделать паузу.

Наутро, как следует выспавшись, мы подъехали к назначенному времени по указанному адресу. Район оказался безлюдным – самая окраина. Здание – двухэтажное, похожее на заброшенную общагу, с пустыми глазницами окон, утопающее в сорняках, которыми густо зарос пустырь. Для Германии зрелище непривычное – там каждый квадратный метр земли обихожен, вылизан и приведён в эстетически привлекательный вид. Не решившись войти в эту зловещую бетонную коробку, мы окликнули Кота. Через минуту из оконного проёма на втором этаже показался его силуэт.