Немецкая мечта - Ольга Шпакович

– Но внутренний голос подсказывает мне, что тебе всё-таки лучше вернуться с нами! – с вызовом заявила мамаша.

– А мне внутренний голос подсказывает, что лучше остаться! – возразил я.

Отец угрюмо молчал. И на службу отправился, как на каторгу – плечи опущены, на лице – выражение растерянности, уныния и даже страха.

А я поехал в колледж…

В колледже я первым делом побежал в деканат спросить про общежитие. Однако тут меня ждал облом – не положено… Тогда я попросил справку о том, что являюсь их студентом. Справку мне дали.

На занятиях я меньше всего думал о науках – меня мучила мысль, где жить. Если квартирка уплывёт, а общежитие не положено, то что делать? Только снимать… На что? Просить деньги у родителей? Нет, только не это! Да и откуда у них деньги, если они вернуться к прежней нищенской жизни? Значит, буду подрабатывать. Как? Что я могу вообще? Я умею водить машину – буду таксовать по вечерам, а надо будет – и по ночам. Точно!

Теперь главное – продлить визу и обрести спокойствие ещё на три месяца… Я явился в «Ведомство по делам иностранцев» со всеми необходимыми для продления документами: медицинской справкой и справкой с места учёбы, выпиской с расчётного счёта о том, что на счету у нас десять тысяч марок. Чиновник герр Петерманн, до сих пор помню имя этого проклятого бюрократа, подозрительно долго вертел в длинных паучьих пальцах мои документы, корчил какие-то недоумённо-презрительные гримасы, наконец изрёк:

– Вам не положена студенческая виза. Сожалею, но не могу оформить вам её.

– Но почему? Ведь я студент!

– Вы приехали по гостевой визе. Чтобы учиться, вам необходимо было получить студенческую визу. Я вообще не понимаю, как вы могли поступить, не имея студенческой визы! Das ist nicht in Ordnung.

– Ну, так оформите мне студенческую визу.

– Мы не оформляем. Для этого вам необходимо вернуться в Россию и получить студенческую визу в Москве.

У меня потемнело в глазах. Вернуться в Россию? Никогда! У меня было стойкое убеждение, что если уж я вырвался оттуда и никто меня не остановил, не стянул с трапа самолёта, то самому возвращаться обратно туда – ни за что! И потом, всем известно, что очереди на получение визы можно ждать годами! И не факт, что после нескольких лет ожидания ты получишь её! Поговаривали, что в посольстве могут отказать безо всякой причины… Говорят, только 30 % получают визу, остальным отказывают. Это что же получается: я вернусь в Россию, буду толкаться в очереди, чтобы попасть в посольство, долгие часы… а то и дни… а ночи я где должен проводить? В гостинице? На какие шиши? Или, может, мне вернуться в Академгородок и там, в одиночестве, без родителей, ждать, когда совершится чудо и меня вызовут, чтобы просто выслушать? А дальше-то что? Ну, выслушают, нахамят, оправят обратно в Академгородок, где в томительном ожидании я проведу ещё не известно, сколько времени, а они возьмут – и откажут? ! И что тогда? .. Нет, нет и тысячу раз нет! Но – что делать? Что делать? ..

Когда я дома сообщил, что визу мне не продлили, родители только плечами пожали.

– Ну, значит, не судьба, – философски заключила мать. – Я бы посоветовала тебе как можно скорее заняться продажей машины. С собой ты её в Россию не возьмёшь.

– Я сказал – не поеду, значит, не поеду! – упрямо возразил я. – И машину продавать не буду!

Ничего себе – продать машину! Для меня она ассоциировалась с новой, благополучной и счастливой жизнью. Для меня продать машину означало распрощаться и с этой прекрасной жизнью, и со всеми моими мечтами и надежами…

Однако настроение было вконец испорчено. Лихорадочное возбуждение от того, что надо же что-то делать и срочно куда-то бежать, сменилось апатией, ощущением, что всё бесполезно и сделать ничего нельзя… Находиться дома с родителями я не мог. Хотя отец, конечно, был не виноват в том, что всё обернулось именно так, я чувствовал себя смертельно обиженным, как если бы отец специально сделал мне гадость. По вечерам я подолгу бродил по Ганноверу, откладывая момент возвращения домой. Я бесцельно блуждал по его улицам, в оцепенении сидел на скамейках, стоял на берегу пруда, глядя на плавающих уток… Я чувствовал себя, как человек, которого скоро выгонят из рая. Всё, что было естественным для всех этих ребят, моих сокурсников, просто жить и учиться в Германии, для меня становилось недоступной роскошью. Особенно меня раздражала довольная рожа Макара. После того, как я несколько раз огрызнулся ему в ответ, он добродушно спросил:

– Ты чего какой-то смурной в последнее время? Случилось что?

– Случилось, – мрачно ответил я.

– А что такое? Колись.

Я рассказал ему всё по порядку. Однако Макар, выслушав меня, даже не потрудился согнать с лица свою вечно блаженную улыбку.

– Нашёл, из-за чего переживать!

– Ничего себе! – я чуть не вмазал по его самодовольной роже. – Тебе хорошо говорить!

– Да ладно, не парься! – небрежно дёрнул плечом Макар. – Я бы на твоём месте, знаешь, что сделал?

– Что?

– Поступил бы во французский иностранный легион, вот что.

– Причём здесь французский легион вообще?

– Какой ты дремучий, оказывается… Слушай сюда. Для тебя ведь главное – на западе закрепиться, так?

– Ну, так.

– Так вот… Во французский иностранный легион принимают только иностранцев. Подписываешь контракт на пять лет, служишь, все дела, а через пять лет у тебя – вуаля, французское гражданство! Послушай, для тебя это реальный шанс. Там никто не будет смотреть ни на твои документы, ни на что. Там главное – твоя спортивная подготовка, здоровье и желание, конечно.

– Но я совсем не знаю французского. Только немецкий и английский.

– Там даже иностранного знать не надо. Знаешь один русский – возьмут, лишь бы, повторяю, физическая подготовка не подвела. А ты вроде крепенький. Спортом занимался?

– Да. Я кандидат в мастера спорта по лёгкой атлетике.

– Супер! А со зрением у тебя что?

– Небольшая близорукость. Ношу очки под настроение. Но могу и не носить.