История Джейн N - Лори Фариа Столарц

– Пять уязвимых точек, – говорила она. – Глаза, нос, горло, пах и колени. Пинайте туда, где это ощутимо. Бейте туда, где больно. Всерьез, без шуток.

Парень все зажимал тряпкой мое лицо, старался удержать на месте, ждал, пока я отключусь. В моем воображении я сражалась, пиналась, изворачивалась.

Кажется, даже сумела повернуться на спину.

И вроде бы врезала коленом ему по бедру.

Парень принялся доставать меня из багажника, обхватив за плечи. Я выгнулась. Верх спины ударился обо что-то твердое, и слепящая боль прокатилась по телу до самых ног.

– Не надо сопротивляться. – Его голос больше не хрипел, а казался медленным и тягучим, звуковой эквивалент патоки. – Будет только…

Хуже?

Больнее?

Он продолжал говорить, но я уже не могла разобрать слов. Я словно дрейфовала в океане: привязанные к ногам якоря тянули на дно, а я отчаянно барахталась, стараясь удержаться на плаву. Вот только все время ныряла под поверхность, куда не проникали звуки.

Парень потянул меня вперед – вверх, из океана. Подбородок уткнулся во что-то твердое. Его челюсть? Ключицу? Я впилась зубами, не глядя.

Мне показалось – или кто-то взвыл? Он или я? А может, это мама все еще всхлипывала по телефону?

Музыка продолжала играть. Замолкала ли она хоть на миг? Мотор по-прежнему работал? Мы были на лодке?

«Милая, не уходиии… Спрячемся от всех вдалиии… Так свободны мы теперь… Верь, родная, только верь».

Тогда

6

Когда я вновь пришла в себя, то первыми увидела пару глаз – насыщенного шоколадного цвета с изогнутыми ресницами – и родинку у нижнего века. Мне хотелось ткнуть в эти глаза, но руки не двигались. Я даже пальцем шевельнуть не могла. Тело казалось ужасно большим.

И тяжелым.

И медлительным.

И теплым.

Губы парня зашевелились, но я ничего не расслышала. В ушах гудело, а мозг отказывался работать.

Кажется, парень положил что-то мне на лицо. Я почти уверена, что он натянул одеяло до моего подбородка. Потом запел – хит из «Звуков музыки». У него что, белые лыжные перчатки на руках?

Я моргнула – или на какое-то время прикрыла глаза? – потому что когда вновь открыла веки, парень оказался ближе. Я чувствовала, как его дыхание обдает мою щеку.

Он что-то держал – чью-то руку. Не сразу я поняла, что именно мою – но да, на ней было мое кольцо из стерлингового серебра, моя родинка в форме листа клевера и мой недельный французский маникюр.

Уголки рта парня опустились, как у грустного клоуна. Что-то было не так. Он наморщил лоб, и кожу прорезали глубокие горизонтальные линии.

Парень перевернул мою ладонь и пощупал пульс. А у меня всегда были такие синие вены? И такая бледная кожа? Может, я вообще уже мертва? Но мертвые девушки не улыбаются, а именно улыбка расползлась по моим губам – и растянула щеки. Я смотрела в эти полные тревоги карие глаза и любовалась твердой челюстью. Его рот зашевелился, произнося какие-то слова. Будто смотришь фильм из первого ряда, только непонятно, где именно сидишь и сколько уже пропустил.

Я все еще в багажнике? Это кульминация? Или скоро пойдут титры, и его глаза будут последним, что я увижу?

Тогда

7

Я проснулась в светлой комнате с ослепительно-белыми стенами. Мебель тоже была белой – стол, стул, шкаф, мини-холодильник.

Я села. Голова пульсировала, словно кто-то пытался ее просверлить. В воздухе витал до тошноты знакомый запах – ни с чем не спутать, вроде гниющего дерева или преющих листьев. То был запах восковых свечей из магазина Нормы. Они где-то горели.

Я огляделась в попытках установить источник вони и внезапно поняла, что опять лежу. Ослепительно-белая простыня, две квадратные подушки. Что это за место? Почему я здесь?

Дыши.

Дыши.

– Делайте что угодно, только не паникуйте, – всплыл в памяти голос мисс Ромер. – Включите мозги. Оцените ситуацию. Подумайте, что и как из оказавшегося под рукой можно использовать.

Помещение было не меньше моей спальни в поэтическом лагере, только без окон и ручки на двери. Это подвал? Дверь раздвижная? Свечей не наблюдалось, но они определенно горели где-то неподалеку.

Я проверила карман – телефон исчез. Кровь заледенела в жилах. Нет, это все не по-настоящему.

Этого.

Просто.

Не может.

Быть.

С потолка светили две яркие лампы. Их закрывали запертые на замок металлические решетки.

Я встала. Ноги ощущались ужасно тяжелыми. Ступни кололо. Пол тоже был белым – окрашенный цемент. Я прошаркала к выходу и ощупала дверь. Не из дерева. Сталь? Или железо?

Я зажала ладонью рот. Слезы полились по щекам.

«Делайте что угодно, только не паникуйте. Включите мозги. Оцените ситуацию. Подумайте, что и как из оказавшегося под рукой можно использовать».

Итак. Справа от меня стоял высокий узкий шкаф, привинченный к стене толстыми стальными болтами, еще и закрепленный цепью. Та же история с холодильником, столом, стулом, кроватью и туалетным столиком – все надежно фиксировалось к стенам или полу.

Я прошлась по комнате. Ужасно чесались руки, сзади шеи и внутри ушей. Побочный эффект от наркотика? И поэтому же рот, по ощущениям, будто ватой набили, а меня знобило?

За туалетным столиком был дверной проем без двери. Открытое пространство размером с гардеробную. Заглянув внутрь, я обнаружила там туалет, раковину и душевую кабинку.

Глаза вновь наполнились слезами. Меня начало трясти.

Он собирается держать меня здесь. Никаких гребаных шуток.

Я вернулась к двери и принялась стучать в нее кулаками, орать, зовя кого угодно – пусть бы даже пришел он сам.

Я пинала.

Била.

Кулаком.

Ладонями.

Делала все, что следовало сделать до того, как похититель меня увез. Но слишком, слишком поздно.

Никто не отозвался.

Он не пришел.

В здании висела давящая полуночная тишина. Я постаралась набрать в грудь воздуха, но ее пронзила боль, прервав попытки дышать. Я без сил сползла на пол и уткнулась головой в колени. Это неправда. Этого просто не может быть.