Любовь нечаянно нагрянет - Ольга Демидова

Однажды – это было в годы молодости Колесникова – сверстники, воспользовавшись моментом, проучили-таки его. Об этом по секрету рассказал Светлане меланхоличный Попов. Иван, засидевшись в общежитии у девушки, ночью возвращался к себе домой, когда в переулке услышал возню, пыхтенье и стоны. Приглядевшись, при бледном лунном свете он увидел клубок сцепившихся в драке ребят. Тени, отбрасываемые ими, уродливо изгибаясь, копошились на стене серого бревенчатого дома. Колесников, перетрусив, хотел обойти «мамаево побоище» стороной, но желание выделиться среди толпы заставило его подойти, чтобы урезонить возбуждённых от потасовки парней.

– Ебята, я из комсомола (Иван тогда работал в райкоме ВЛКСМ), что вы тут делаете? – обратился он к ним, картавя и не выговаривая букву «р». В детстве Колесников выправлял речь, занимаясь с логопедом. Но в моменты испуга или сильного волнения по-прежнему проявлялось неправильное произношение. Приятелям, которые откровенно презирали Ивана, к тому же агрессивным и взбудораженным дракой, на миг забывшим о его картавости, показалось обидным столь пренебрежительное обращение. В порыве злобного раздражения все дружно, с тумаками накинулись на него и надавали, как говорится, по шапке. Долго потом инструктор райкома комсомола ходил с синяками на лице.

Зная, что Светлана не подписала на него «клевету», Иван Иванович видел в ней свою сторонницу и уверенный, что она поддержит его, поделился, как отомстит недружественно настроенным учителям.

– Я каждого из них пижму к ногтю, пусть только посмеют потивоечить мне! – оставшись в учительской один на один с Луговой, хвалился новоявленный директор, выявляя тем самым не только картавость, но и стиль работы с людьми.

– Может, стоит найти с коллегами компромисс, а не преследовать их за наличие своего мнения? – в удивлении взметнув вверх брови, не согласилась та с ним.

– А зачем? Думаете, у меня не хватит смелости поставить всех зарвавшихся на место? – ухмыльнувшись, жестко и непримиримо произнёс её оппонент, на этот раз избежав картавого произношения. – Первым свалю кабана Дворникова, чтобы неповадно было появляться в школе в пьяном виде.

– А его положили в больницу на операцию, чтобы удалить полипы, образовавшиеся в носу, – вздохнув, сообщила шефу Светлана.

– А, вырвать ноздри! Жаль кольцо некуда будет закрепить, чтобы на цепь посадить! – расхохотался он, довольный своей грубой шуткой и тем, что снова свободно, без напряга удалось произнести звук р. Лицо Светланы перекосило от его злого фиглярства, а тот, не обращая внимания на это, продолжал с сосредоточенным презрением: – Пока надо взяться за тех, кто заступался за Дворникова, пытаясь сохранить его власть и спокойно жить за широкой спиной бездельника. Всё запущено: документация не заполнялась, уроки не посещались им. Всем наплевать на свои обязанности! Пока руководитель пьёт, никого не контролирует, можно позволить себе опоздать на урок, проигнорировать мероприятие. Каждый хочет, меньше делать, но больше получать!

– Не все же так поступают! – огорчённо махнув рукой, возразила Светлана, всё больше убеждаясь, что коллеги правы, отрицательно характеризуя его. Как же плохо она разбирается в людях, если рекомендовала в руководители человека, обуреваемого страстью свести счёты с неугодными! – Да и недостойный это приём – месть! – Луговая не предполагала, что директор необычайно тонко, как зверь, чувствует её разочарование; замечания подчинённых считает неуместными и нежелательными, а значит, и сама она, не подозревая того, с этого момента пополняет ряды не внушающих доверия лиц.

Вскоре Дворникова уволили. Произошло это неожиданно, в мгновение ока. Выйдя с больничного на работу нетрезвым, Пётр Данилович не ограничился этим, послал ученика с запиской за бутылкой в магазин. Колесников заметил из окна кабинета, как на улицу во время урока выбежал подросток, и встретил его на крыльце, возвращавшегося с целлофановым пакетом в руках.

– Ты, обрубок, откуда у тебя водка и сигареты? – заведя к себе в кабинет и вывалив содержимое пакета на стол, с ходу грубо начал пытать его директор.

– Пётр Данилович велел мне купить, – испугавшись, признался тот.

– Я его, поганца, уволю! – гневно воскликнул Иван Иванович и добавил грозно, обращаясь к школяру: – А ты марш на урок!

Сторонники Дворникова не успели и глазом моргнуть, а их коллеги уже нет в коллективе, после чего они затаились и вели себя тише воды и ниже травы, но только не Светлана, у которой, казалось, вообще не было чувства самосохранения.

Однажды в учительской раздался звонок телефона – Луговая подняла трубку.

– Светлана Марковна, зайдите ко мне! – голос Колесникова не предвещал ничего хорошего – она подметила это краешком сознания. Не успев придать этому значения, улыбаясь, вошла в директорскую, где напротив Ивана Ивановича сидела специалист отдела образования, полная женщина с гордым, заносчивым лицом. Это была мать Вити Топорова, нерадивого и медлительного увальня из 10 класса.

– Садитесь, – сухо проговорил шеф и с ходу заявил подчинённой: – Лидия Вадимовна считает, что вы необъективно поставили по вашим предметам отметки её сыну.

– Почему меня должны устраивать ваши тройки, когда Елизавета Романовна оценивала его знания выше? ! – кичливо проговорила дама, когда Светлана недоумённо воззрилась на неё.

– Но «четвёрки», поставленные Кутяповой, не соответствует знаниям, имеющимся у Вити. Он ленится, не готовится к урокам, сочинения его пестрят грамматическими и прочими ошибками, отличаются незнанием текста. Откровенно говоря, даже эта оценка натянута, не заслужена, так что претензии ваши необоснованны, – литератор развела руками.

– Что вы себе позволяете? – вспылила начальница, задетая нелестной характеристикой сына. – По-вашему, Елизавета Романовна необъективна?

– Выходит так! Кому, как не мне, учителю, знать, кому какую оценку ставить? – сердце её от крика «мадам» Топоровой застучало неровно, с перебоями. В выпуклые глаза с тяжёлыми опухшими веками словно кто-то бросил горсть колючего песка – они заслезились.

– Вы сейчас пойдете и исправите тройки на более высокие отметки, – вмешавшись в их перепалку, распорядился директор тоном, не терпящим возражений. Даже картавости в его словах не было заметно.

– И не подумаю! – закусила удила Светлана – сердце зачастило сильнее. – Кутяпова нанесла вред подростку, поставив «четвёрки» в угоду его матери. Он и решил, что можно без усилий с его стороны продолжать получать хорошие оценки.

– Но Витеньке поступать в институт в следующем году! – воскликнула Топорова, глядя на упрямую учителку в упор одновременно сердитыми и растерянными глазами. – Разве он с тройкой попадёт туда?

– Время ещё есть, – Луговая поднесла руку к груди, словно пытаясь унять участившееся сердцебиение. – Я готова позаниматься с ним дополнительно, но и самому ему придётся налечь на учёбу: глядишь, выправим ситуацию. Будет лениться – останется на бобах!