Осенняя коллекция детектива - Татьяна Полякова

Тут вдруг раздался какой-то странный звук, совершенно посторонний. Лиля вынырнула из перины и посмотрела по сторонам. Ничего такого постороннего – комната с полированным сервантом, в серванте всякие штучки, полированным гардеробом и полированным комодом, а также двумя креслами, вовсе не полированными, а плюшевыми, и коврами не только на полу, но и на стенах. Звук повторился, и Лиля решила не обращать внимания.

Должно быть, где-то там, у Тани с Левой, звонит телефон.

…Значит, договориться со спонсорами и заранее освещать мероприятия, о которых вчера говорил директор, – гонки на собаках, фестивали коренных народов, и не просто освещать, а готовить к ним аудиторию, заранее формировать интерес, а для этого надо придумать, что именно отличает, допустим, гонку именно в этом году…

Телефон? ! Телефон? !

Лиля вскочила, кинулась, роняя со стула аккуратно сложенные вещи, путаясь и выворачивая карманы, выхватила мобильный. Господи помилуй, он и вправду звонит!

– Молчанова, привет, – сказал в трубке любимый, прекрасный, сказочный голос с другой планеты. – Ну чего? Как аборигены? Аборигенствуют?

– Кирилл! – Лиля села в перину, ноги подкосились. – Как я рада тебя слышать, если бы ты только знал! Наконец-то…

– Ну? Время идет, работа стоит? .. Или как?

– Кирилл! – закричала Лиля, изо всех сил сжимая мобильный, в страхе, что он исчезнет вместе с трубкой. – Тут пурга, самолеты не летают! И связи нет! Не было! Слышишь? ! Какое счастье, что ты дозвонился! Я сто раз звонила и ничего…

– Я и не дозванивался, – весело объявил мужчина ее жизни с другой планеты. – Я просто позвонил, и готово. Вечно у тебя какие-то сложности, Молчанова! Вот чего я не люблю, так это метаний твоих! Просто терпеть не могу! Ты к губернатору сходила?

Лиля не поняла ничего про губернатора. Ей столько нужно ему рассказать! И про дядю Колю Вуквукая, и про сопки, и про «Пургу» – ту, что радио, и ту, которая за окнами! – и про лиман, и про…

– Ты первым делом должна была сходить! – Голос сделался недовольным, за ним в отдалении слышался шум, похожий на ресторанный. – Ну что ты, ей-богу! Я же тебе бумажку специальную дал! А ее один сенатор подписал! Он теперь звонит, спрашивает, как тебя губернатор принял, а я ни ухом ни рылом! Ты была у него или нет?

– Где была? ! Кирилл, поговори со мной! Я тут совсем одна, и связи нет, я дозвониться не могу! Кирилл, ты слышишь меня? ! Я хочу улететь, как только самолет придет, но тут никто не знает, когда он будет!

Мужчина ее жизни помолчал секунду.

– Значит, так, Лиль. У тебя командировка, или ты не в курсе? Ты можешь хоть когда вернуться, за последствия я не отвечаю. Прикрывать тебя я не собираюсь. Мы с тобой, конечно, прекрасно проводили время, но ты сотрудник холдинга, как и я. Хочешь проблем, возвращайся, ради бога!

Лиля слушала, и сердце у нее холодело. А может, и не сердце. Может, она сама замерзала. В комнате было холодно. Все же пурга за окнами – не только на радио!

– Это все не мое дело. А мое дело следующее. У тебя бумажка есть, подписанная Никольским, сенатором. Я у него накануне твоего отъезда интервью брал, ну, и сказал, что от нас человек в Анадырь летит. Он бумажку дал к губернатору. Сегодня его помощник звонил, спрашивал, как тебя приняли. А я не в теме. Ты была у губернатора?

– Нет.

– Ну молодец, Молчанова! Как всегда. Значит, сходишь к нему, отдашь эту бумажку, если ты ее еще не посеяла… не посеяла, Молчанова?

– Нет.

– И мне отзвонишь. Хоть что-нибудь уже сделай, а? Выйди из комы!

– Хорошо.

– Все, давай, целую. Пока.

Цифровая абракадабра на экране погасла, и выплыло загорелое, улыбающееся, любимое лицо. Лиля посмотрела на него.

…Разве сейчас он звонил? Вот именно этот человек, который так улыбается ей? ! Который спал с ней, и просыпался с ней, и целовал так, что в голове становилось горячо, темно и пусто? !

Что там случилось, на той планете, где остались Москва и Кирилл? Что-то ведь случилось! Лиля улетела на звездолете в иные миры, а в ее мире, который она знала, понимала и так любила, произошла катастрофа. Он то ли перевернулся, то ли отсюда, с этой планеты, кажется, что он перевернулся, и Кирилл – вовсе не Кирилл? ..

Картинка исчезла, канула в черноту экрана. Тут Лиле очень захотелось нажать кнопку, вызвать его из черноты и снова посмотреть, подольше, получше, чтобы убедиться, что это Кирилл и он вовсе не перевернулся! И весь ее мир цел, невредим и по-прежнему прекрасно существует.

Она помедлила немного и отложила телефон.

Губернатор, значит? Хорошо, пусть будет губернатор, если в том мире это важно.

И Лиля решительно стала одеваться.

Кажется, Таня караулила под дверью, потому что, как только Лиля задвигалась, она постучала, зашла и сразу же весело захлопотала, стала подталкивать квартирантку в ванную, уверяя, что все утро набирает для нее воду, и повесила чистые полотенца, и пусть Лиля ничего не стесняется, потому что Лева уже давно уехал, и ей никто не помешает, и у них-то самая настоящая ванна, а в Лилиной квартирке только душик, и вот всякие шампуни, Наташка с материка присылает, а потом позавтракать надо обязательно, как же не завтракавши на целый день идти в такую метель, хотя первая метель долгой не бывает, однако ж сегодня подувает посильнее вчерашнего.

В крохотной ванной все заволокло паром, вода, хоть и желтоватая, была упоительно, сладостно горячей, и Лиля напустила пены побольше, чтоб не видеть, что она желтоватая.

В этой самой горячей воде, в крохотной ванной, где висели чужие полотенца и халаты, один в другом стояли под раковиной чужие пластмассовые тазы, а на запотевшей полочке теснились чужие банки и склянки, Лилина жизнь совершенно наладилась. Намыливая голову Таниным шампунем, она даже запела – «просто пока, пока, и молча пойду я вниз по лестнице, может, когда-нибудь…» – и с удовольствием лила себе в лицо тундровую воду, и грелась, и снова намыливала, и вылезла с большой неохотой, да и то только потому, что дальше сидеть в кипятке стало никак невозможно.