Море Осколков: Полкороля. Полмира. Полвойны - Джо Аберкромби

– Если последнее слово за сталью, то у них ее целая гора, – шикнул он.

– Клади. – Второй ванстерландец оттянул тетиву до упора. – Или здесь сгорит и твой труп.

Ничто глубоко всадил меч в землю и вздохнул.

– Он привел убедительный довод.

Трое ванстерцев под присмотром своего капитана выдвинулись вперед, собрать оружие и обыскать, вдруг что осталось.

– Что привело вас, пятерых, в Ванстерланд?

– Мы – путешественники… – промямлил Ярви, глядя, как воины перетряхивают скудное содержимое его мешка. – Наш путь лежит в Вульсгард.

Лучник недоуменно насупился на погребальное кострище.

– Путешественники жгут трупы?

– Куда катится этот мир, ежели простому честному человеку нельзя сжечь труп-другой без обидных подозрений? – возопил Ничто.

– Нас подстерегли разбойники, – ввернул Ярви, стараясь соображать как можно быстрее.

– Вы бы хоть у себя в стране навели порядок, – добавил Ральф.

– Ага, спасибо вам, что помогаете его наводить.

Капитан отряда присмотрелся к горлу Ярви, затем одернул воротник Джойда – и невольничьи отметины показались наружу.

– Рабы!

– Вольноотпущенные, – сказала Сумаэль. – Я их бывшая хозяйка. Купец-мореход. – С этими словами она полезла в полушубок и бережно извлекла оттуда скомканный кусок пергамента. – Меня зовут Эбдель Арик Шадикширрам.

Латник нахмурился на документ Верховного короля, вовремя прибранный с тела настоящей владелицы.

– Какой же из тебя купец, в таких обносках?

– А я и не говорю, что умелый.

– И молодая больно, – добавил капитан.

– А я и не говорю, что бывалый.

– Корабль твой где?

– В море.

– Почему ты не на борту?

– Подумала, будет неглупо сойти, пока он не успел погрузиться на самое дно.

– Тоже мне, скромные купцы, – бросил один.

– С грузом отборной брехни, – прибавил другой.

Капитан пожал плечами.

– Король разберется, кто врет. Связать их.

– Король? – спросил Ярви, подставляя руки.

Латник натянуто улыбнулся.

– Гром-гиль-Горм выехал на север, охотиться.

Похоже, Ральф оказался прав. Никто из них и не думал, что новый враг объявится так быстро.

Любая соломинка

Ярви было не привыкать к суровым мужам. Одним из них был отец. Другим – брат. Еще дюжины каждый день ждали своей очереди на боевой площадке в Торлбю. Сотни их, собравшись в дюнах, смотрели, как кладут в курган короля Атрика. И наутро отправились с юным королем Ярви в его роковой набег на Амвенд. Улыбка появлялась на их лицах только в бою, а ладони стесались под рукояти излюбленного оружия.

Но такого скопления воинов, как привел с собой на охоту Гром-гиль-Горм, он не видал никогда.

– Столько ванстерцев сразу я еще не встречал, – шепнул Ральф. – А я год пробыл в Вульсгарде.

– Армия, – буркнул Ничто.

– Страхолюдная, – заметил Джойд.

Воины щетинились оружием и сеяли страх грозным видом. Вместо окриков у них – кинжалы, вместо слов – мечи. Свои шрамы они горделиво, как принцесса драгоценности, выставляли напоказ – под леденящий женский визг, который оказался песней о любви – к Матери Войне, в которой пелось о зазубренной стали, пролитой крови и слишком рано оборвавшихся жизнях.

На середину этой медвежьей ямы, между костров, где со свежезабитых туш капал алый сок, пригнали Ярви и его друзей – жалких пленников, хромавших в путах под тычками копий.

– Если ты что-то замыслил, – уголком рта прошипела Сумаэль, – сейчас было бы самое время.

– Один замысел имеется, – ответил Ничто.

– А в нем присутствует меч? – поинтересовался Джойд.

Короткое молчание.

– Как и во всех моих замыслах.

– А у тебя есть меч?

Снова молчание.

– Нет.

– Как же твой замысел сработает без меча? – пробормотала Сумаэль.

И снова. Наконец Ничто пожал плечами:

– Все едино всех нас ждет Смерть.

Там, где эта орда убийц толпилась теснее всего, Ярви подметил громадное сиденье, а на нем громадную фигуру с громадным кубком в громадной руке. Однако вместо привычного страха он почувствовал странное возбуждение, некий намек на удобный случай. Не план и даже не задумка – но, как поговаривала мать Гундринг, утопающий хватается за любую соломинку.

– С врагами можно сотворить кое-что и получше, чем просто убить, – прошептал он.

Ничто усмехнулся:

– Например?

– Привлечь их на свою сторону.

И Ярви, глубоко вдохнув, закричал во все горло:

– Гром-гиль-Горм! – От дыма свой голос показался ему резким и сиплым, и звучал настолько не по-королевски, что хуже и быть не может. Тем не менее звучал громко, и его услышали по всему лагерю – а это все, что ему было надо. Сотни залитых светом костров физиономий повернулись на крик.

– Король Ванстерланда! Алчущий крови сын Матери Войны! Крушитель Мечей, Творитель Сирот – мы снова встретились! Я…

Удар в живот, который все оценили по достоинству, вышиб из него дыхание, превращая речь в жалобный стон.

– Попридержи язык, мальчуган, не то вырву! – гаркнул капитан, бросая Ярви на колени – тот заходился кашлем.

Но его слова не пропали даром.

Сначала воцарилась глухая, тяжкая тишина. Потом ее сотрясла еще более тяжкая поступь. И, наконец, раскатился напевный глас – сам Гром-гиль-Горм произнес:

– Вы привели гостей!

– Которые больше смахивают на попрошаек. – С тех самых пор, как на него надели ошейник, Ярви не слышал, но сейчас все равно узнал звеневший не раз во снах ледяной голос матери Скейр.

– Мы обнаружили их в эльфийских руинах, над рекой, государь, – сообщил капитан.

– С виду не похожи на эльфов, – промолвила служительница Горма.

– Они жгли трупы.

– Почтенное занятие – предавать огню нужные тела, – кивнул Горм. – Ты говоришь так, словно я тебя знаю. Хочешь поиграть со мной в угадайку?

С трудом обретя дыхание, Ярви поднял голову, и, как прежде, у него перед глазами сначала появились черные сапоги, потом пояс, обернутая трижды цепь и где-то там, в вышине, косматая голова короля Ванстерланда – заклятого врага его отца, его страны и его народа.