Осень&Детектив - Татьяна Устинова

Третий четверг ноября, в этот день пробуют «молодое божоле», вы что, не знаете? !

Нет, уж теперь-то, конечно, знаем! .. Образовались. Оцивилизовались. Оевропеились – можно так сказать? ..

Ноябрь давно позади, и, стало быть, «молодое божоле» продегустировано – кажется, в прошлом году было лучше (хуже), а по сравнению с самым удачным урожаем восемьдесят восьмого (две тысячи пятого) нынешнее вообще никуда не годится (превосходно)! ..

Ноябрь давно позади, и я так и не научилась сколько-нибудь разбираться во французском вине ни молодом, ни старом, но для меня этот самый третий четверг – начало праздников.

В это самое темное, самое глухое, самое… безнадежное время года, когда даже солнце появляется на небе редко и необязательно, просто для того, чтобы проверить, есть ли мы еще на планете, наши далекие предки придумали себе – и нам! – праздники!

Мы обзавелись электрической лампочкой Эдисона, паровой машиной Уатта, формулой Циолковского, двигателями внутреннего сгорания, елками из полиэтилена, пуховиками из синтетики, гирляндами из Китая, но праздники эти, самые затяжные в году, мы не только не сократили, но даже продлили!

Вот, к примеру, для нас они более или менее начинаются в третий четверг ноября, когда «пробуют молодое божоле», до которого нам нет никакого дела, и продолжаются до середины января, до «Старого Нового года», который теперь «на острие сатиры» у всех без исключения юмористов! ..

В том смысле, что мы в отечестве нашем такие дураки, что даже новый год у нас старый!

Нет, не дураки мы.

Ну, потому что самое глухое, самое темное, самое холодное, самое безнадежное время в году! .. Ну, потому что ни Москва, ни Питер, ни Красноярск, ни Екатеринбург все еще по-прежнему и решительно никак не находятся на широте Лос-Анджелеса, что уж говорить про Майами! Ну, потому что солнца нет и не будет до февраля.

Ну, потому что нужно как-то утешать и развлекать себя – и своих детей, и своих собак! – и как-то дожидаться весны, и как-то скакать около елочки, и как-то кататься на саночках. И как-то пироги, что ли, печь, и как-то свечи, что ли, зажигать, отгоняя окружающий плотный холод и мрак.

Ей-богу, мне не жалко на эти праздники ухлопать месяц с лишним!

Ну, потому что – куда же его еще, этот месяц-то? ! Ударно работать не получается, красиво прогуливаться тоже не выходит, отбыть в Куршевель никак невозможно, заняться самосовершенствованием нет сил.

Остается только… праздновать.

Изо всех сил. Во все лопатки. Заложив уши. Встопорщив хвосты! ..

Мы встопорщиваем наши хвосты в несколько этапов.

Сначала мы наряжаем елочку около дома, и сам черт нам не брат, в том смысле, что хоть дождь с небес, хоть мороз тридцать градусов, мы все равно наряжаем и все равно счастливы! ..

Потом мы достаем из гаража лыжи и… осматриваем их, как бы намереваясь немедленно двинуть «на лыжню». Двигаем редко, а вот осматриваем с удовольствием и радостью, как бы предвкушая «зимние забавы», которые эти самые лыжи и символизируют.

Потом мы с сестрицей покупаем свечи – несколько мешков – и расставляем их во всех углах наших квартир. Приходя друг к другу в гости – примерно по три раза на неделе, а как иначе, праздники же! – мы на них любуемся, на свечи-то. Красиво, ничего не скажешь! ..

Потом мы притаскиваем елки в дом. У меня их, к примеру, три: одна в ванной, и всем очень там мешает, и стоят они до двадцать пятого января, то есть до Татьяниного дня. Надо заметить, что к этому самому дню выглядят они совсем неважно, но нас это нисколько не смущает.

Да, а еще рецепты! .. Декабрьско-январские рецепты дорогого стоят! .. Рождественская коврижка с изюмом и цукатами. Шоколадное печенье с ореховой крошкой. Салат оливье. Солянка мясная – ей, этой солянке, нужно отдать три часа, иначе ничего не выйдет! .. Гусь с яблоками. Гусь без яблок. Яблоки без гуся – красные, крепкие, зимние в огромной хрустальной вазе.

Созвоны с мамой, созвоны с сестрой. Что мы делаем в качестве «основного блюда»? Жарим индейку или запекаем буженину? .. Принципиальный вопрос!

Да, и «молодое божоле»! .. Куда же без него? !

Оно греется в кастрюльке, туда же добавляется корица, гвоздика, немного толченого коричневого сахара, дольки апельсина, кусочки яблока, и почему-то все это именуется «глинтвейн».

Оно отлично пьется все эти долгие-долгие, темные-темные, глухие-глухие дни, когда закат давно минул, а рассвета еще нужно дождаться.

Конец и начало мира.

Анна и Сергей Литвиновы

Визит старой дамы

Женщина, появившаяся в то утро в моем детективном агентстве, была раз в семь старше, нежели мои среднестатистические посетительницы.

Когда бы не протекция моей давней знакомой Татьяны Садовниковой, я ни за какие коврижки не стал бы уделять собственное драгоценное время столь пожилой леди. Однако Таня просила – и вот передо мной в кресле для гостей расположилась бабуля, ровесница то ли первой пятилетки, то ли Кровавого воскресенья. (Когда речь идет о немолодых женщинах, оперативное чутье отказывает мне в определении их точного возраста. )

– Вам кофе? – по инерции спросил я и лишь потом сообразил, что данной посетительнице уместней было бы предложить какой-нибудь рисовый отвар или, скажем, травяной сбор номер три. Однако старушка меня удивила.

– Да, молодой человек, – грудным голосом ответила она, – только прикажите вашей барышне приготовить не слишком крепкий и, если можно, добавить в него капельку сливок.

Я присмотрелся к даме повнимательней. Для своего возраста она выглядела чертовски ухоженной. Седые букли старой леди были тщательно завиты. Тщательный маникюр. Все зубы на месте и без изъянов. Ножки обуты в туфельки на каблучке. В руках – элегантная сумочка и полотняный зонтик от солнца.

Моя секретарша Римка, безусловно, услышала в своем закутке необычный заказ, потому что выглянула, тайком оглядела даму и ободряюще улыбнулась.

– А мне – покрепче, – вздохнул я в сторону Римки и обратился к даме: – Что привело вас ко мне, глубокоуважаемая, э-э…

– Зовите меня Татьяна Дмитриевна, – с достоинством проговорила элегантная старушка.

– Павел, – представился я, – просто Павел.