Голос греха - Такэси Сиота

– Что? ..

Тосия был поражен неожиданно возникшей связи с Англией. Записи сделаны на британском английском, тетрадь находится в доме Сонэ, поэтому совершенно естественно предположить, что все это писал его дядя. Но как тогда объяснить наличие кассеты?

– Прошу прощения, к вам пришли, – послышался мягкий киотский диалект хозяйки, и тут же раздвинулись фусума [25 - Фусума – скользящая дверь-перегородка в виде обклеенной с двух сторон бумагой деревянной рамы, используется для деления большой комнаты васицу (комнаты в японском стиле) на отделы. ].

– А, пожалуйста…

Сидевший на почетном месте [26 - Независимо от места проведения встречи, японцы всегда стараются соблюсти установленные правила рассадки. По традиционной рассадке, как правило, почетным является место в центре, оно же – самое дальнее от входа. ] Хорита поднялся, Тосия последовал его примеру. Хорита рукой пригласил вошедшего мужчину в костюме пройти на почетное место; тот, на мгновение растерявшись, прошел к дзабутону [27 - Дзабутон – японская плоская подушка для сидения. Обычно используется для сидения на полу, но также ее используют, когда сидят на стуле. ] красного цвета. Когда, заказав пиво, они остались втроем, повисла неловкая пауза. Было очевидно, что мужчина не понимал, для чего его позвали.

После того как, представившись сам, Хорита представил Тосию, мужчина произнес: «Вот оно что…», что можно было принять то ли за удивление, то ли за вздох облегчения. Несмотря на конец августа [28 - В конце августа в Японии обычно еще стоит жаркая погода. ], его пиджак был застегнут на все пуговицы, но при этом не было ощущения, что мужчине жарко. Редеющие волосы были разделены пробором; во взгляде глаз, спрятанных за очками, сквозило чуть заметное сомнение.

Тосия и Хорита протянули свои визитные карточки. В ответ мужчина представился: «Фудзисаки» и, как будто извиняясь, добавил: «Раньше я работал в финансовой компании в Осаке, но теперь на пенсии». Поскольку он был одноклассником дяди, в этом году ему должно было исполниться 63 года, поэтому отсутствие визитки было в общем-то вполне естественным.

Пока на столе не появились сасими, сушеная соленая икра карасуми и другие закуски, Хорита и Тосия пытались разрядить обстановку разговорами о работе. Фудзисаки в свойственной добропорядочному члену общества манере давал нейтральные ответы и с определенной периодичностью подносил ко рту стакан.

– А ведь Тацуо одевался со вкусом, – улучив момент, нанес удар Хорита, но Фудзисаки с невозмутимым видом ответил:

– Да, он был довольно привлекателен.

– Мы с дядей никогда не встречались. Каким он был человеком? – тут же продолжил Тосия.

В ответ Фудзисаки слегка покачал головой.

– Да нет, в детстве вы должны были встречаться. Он рассказывал о вас.

– Когда это было?

– Когда? .. Не могу вспомнить.

– Он все время жил в Англии, не так ли?

– Некоторое время он перемещался между Японией и Англией, но к тридцати годам вроде окончательно поселился в Лондоне.

Подливая пиво в стакан Фудзисаки, Хорита обратился к Тосии:

– А ведь твой дядя придерживался несколько радикальных взглядов.

– Да он был в буквальном смысле радикалом, – пошутил Фудзисаки, на что Хорита, мило улыбнувшись, как истинный бизнесмен спросил:

– Вы хотите сказать, что он был в составе левого движения?

– Ну, в общем-то, да. И к этому были предпосылки.

Хорита, легко подтвердивший подозрения Тосии, как будто передавая эстафетную палочку, выжидающе смотрел на Фудзисаки. Тот с задумчивым видом бросил взгляд на сёдзи [29 - Сёдзи – раздвижные двери-перегородки, оклеенные полупрозрачной бумагой. ] и немного хриплым голосом заговорил:

– Отец Тацуо, то есть ваш дедушка, Тосия-сан, оставив семью, уехал работать в Токио [30 - По-японски «тансин фунин» – длительная командировка в другой город с оставлением семьи в месте постоянного проживания. ]. Там он сблизился с группой местных студентов, часть которых принадлежала к так называемому радикальному движению «новых левых» [31 - Японские новые левые включали в себя наиболее радикальных представителей студенческого движения, выступавших против империалистической политики Японии и США, и поддерживали национально-освободительные движения стран третьего мира. ]. Тосия-сан, вам знакомо выражение «внутренняя вражда»?

Тосия неопределенно кивнул, а Хорита кратко пояснил:

– В особенности начиная с семьдесят второго – семьдесят третьего годов, противостоящие группировки повсеместно стали воевать между собой, и взаимные убийства превратились в обычное дело.

– Да, торжественное линчевание. Уже одно это слово заставляет вздрагивать… Разве это нормально: совершить убийство, а потом давать интервью, словно хвастаясь своими военными успехами? К тому же пострадавшие не всегда были членами этих группировок.

– Вы хотите сказать, что люди, не имевшие к ним никакого отношения, оказывались вовлеченными?

– Да, то есть «случайно попавшими под пулю».

Слушая Фудзисаки, Тосия в определенной степени уже мог предположить, что тот скажет дальше.

– Получается, что дедушка оказался вовлечен в эту «внутреннюю вражду», не так ли?

Фудзисаки утвердительно кивнул. Тосия был взволнован. Конечно, он знал, что дедушка умер еще до его рождения. Но ему не приходилось слышать, когда это произошло и при каких обстоятельствах.

– Это случилось в конце семьдесят четвертого года. На улице в Токио на Сонэ Сэйтаро напала радикальная группировка. Я не знаю подробностей, но его избили железной трубой; причина смерти – черепно-мозговая травма. Ему было сорок пять лет.

Тосия был поражен, каким молодым умер дед, и в то же время он ужасно разозлился на себя за то, что даже не видел его фотографии. Как же так, почему в его жизни существование деда до сих пор было настолько незначительным? Возможно, основная причина в том, что родители почти не говорили о нем. Да нет, даже не почти, а совсем. У Тосии защемило сердце, когда он услышал обстоятельства ужасной смерти деда; но он чувствовал скорее растерянность, чем печаль.

– Поскольку газеты сообщили о том, что смерть Сэйтаро была связана с «внутренней враждой», похороны прошли тайно, в Токио, где он работал. В компании тоже решили, что Сэйтаро был связан с ультраправой группировкой, поэтому прислали минимальное количество людей. Насколько я слышал, выходное пособие они заплатили, но их отношение к трагедии было довольно прохладным. Через какое-то время одного из нападавших задержали, и доброе имя Сэйтаро было восстановлено, но ни один из сотрудников компании ни разу не пришел зажечь хотя бы одну курительную палочку [32 - Ритуал курения ладана за упокой души умершего. ], и Тацуо был ужасно разъярен.