Дом сестер - Шарлотта Линк

Джордж и Элис вернулись с прогулки. Джордж пребывал в подавленном состоянии, а Элис находилась в прекрасном расположении духа. Она нарвала цветов и отдала их Морин. Появилась Виктория; со своими красными щеками, светлыми волосами и горящими глазами она была красива, как на картинке. Ее вид вызвал мимолетную улыбку у хранившего ледяное молчание Чарльза. Она была его явной любимицей. Виктория была копией Морин и еще ни разу не доставила ему хлопот.

Атмосфера была напряженной и неестественной. Чарльз смотрел перед собой и не говорил ни слова. Фрэнсис ковырялась в своей еде, не попробовав до сих пор ни крошки, и тоже молчала. У Джорджа был такой вид, словно ему больше всего хотелось выйти из комнаты. Даже Виктория безмолвствовала; она заметила, что что-то не так, но не знала причину и не хотела впасть в немилость из-за неловкого замечания.

– Еда превосходная, – сказала наконец Элис. – Кого следует за это похвалить – кухарку или вас, миссис Грей?

– К сожалению, я не могу претендовать на эту славу, – возразила Морин, стараясь придать фразе веселый оттенок. – Она принадлежит Кейт. Сегодня готовила она.

– Я восхищаюсь вами, миссис Лэнси, – воскликнула Элис. – Я лично вообще не умею готовить, у меня нет никакой кулинарной сноровки.

– Этому можно научиться, – ответила Кейт. – Всего лишь вопрос навыка.

Чарльз поднял голову.

– Мне кажется, мисс Чэпмен ни малейшим образом не заинтересована в том, чтобы научиться готовить, Кейт. Это может вступить в противоречие с ее принципами. По ее мнению, женщинам в конечном счете место не на кухне, а на избирательных участках.

– Чарльз! – предостерегающе бросила Морин.

– Отец! – прошипел Джордж. Виктория сделала большие глаза.

Элис одарила Чарльза любезной улыбкой.

– Я не думаю, что кухня и избирательные участки исключают друг друга, – парировала она. – Или вы можете привести мне убедительный довод, мистер Грей?

– Кто-нибудь хочет еще овощей? – спросила Морин поспешно.

Никто не ответил. Все в упор смотрели на Чарльза.

– Женщина, мисс Чэпмен, – проговорил он медленно, – если говорить о ее сути и ее предрасположенности, думает не политически. Поэтому она не в состоянии понять структуру, цели и позиции партии. Она отдает свой голос на основании неопределенных эмоций и совершенно иррациональных идей. Я считаю это чрезвычайно опасным – отдавать политическое будущее страны, пусть даже наполовину, в руки людей, которые не имеют ни малейшего представления, о чем вообще идет речь!

Фрэнсис видела, что у Джорджа перехватило дыхание. Слова Чарльза представляли собой невыносимую провокацию для Элис. Но она хорошо владела собой.

– Сколько политических дискуссий с женщинами вы уже провели, мистер Грей? – спросила она. – Должно быть, немало, так как вы с такой уверенностью отказываете женщинам в отсутствии какого бы то ни было политического сознания.

– Я еще не вел никаких политических дискуссий ни с одной женщиной! – возразил Чарльз резко. – И поэтому знаю, что…

– Это зависело от женщин или от вас? Я имею в виду, вы ни разу не встретили женщину, которая была бы готова или заинтересована говорить с вами о политике, или вы всякий раз не были к этому готовы?

В глазах Чарльза появилось опасное мерцание. Те, кто его знал, были осведомлены о том, что он должен приложить усилия, чтобы остаться вежливым.

– Не думаю, – сказал он подчеркнуто спокойно, – что эта казуистика нам что-то даст.

– А я полагаю, что именно в этом заключается суть дела, – сказала Элис. – Женщины не дискутируют с мужчинами о политике, так как те ни секунды не станут их слушать. Женщины в таких вопросах хранят молчание, потому что для них не имеет смысла высказывать свое мнение. На основании этого делать заключение о неспособности женщин заниматься политикой и уж тем более выражать разумные мысли по общим проблемам я нахожу, мягко говоря, отвратительным. – Ее лицо оставалось неизменно дружелюбным, но в голосе послышались резкие нотки.

Чарльз отложил нож с вилкой.

– Я думаю, никто не будет возражать, если вы покинете этот дом, мисс Чэпмен, – сказал он.

– Вы так боитесь нас, суфражеток, что даже не можете выдержать разговор о наших требованиях? – язвительно спросила Элис и встала.

Джордж бросил салфетку на тарелку.

– Если она уйдет, то я тоже уйду, отец, – произнес он с угрозой в голосе.

Чарльз кивнул.

– Конечно. Кто-то ведь должен, в конце концов, отвезти ее на вокзал в Уэнсли.

Джордж вскочил. Он был белым как мел.

– Если я сейчас уйду, то не вернусь.

– Джордж! – крикнула Фрэнсис испуганно.

Чарльз молчал и лишь непрерывно смотрел на сына. Джордж чуть подождал и сказал дрожащим от возмущения и волнения голосом:

– Я от тебя этого не ожидал, отец. Именно от тебя! Ты должен понимать, что я чувствую. После того, как твой собственный отец порвал с тобой отношения, потому что ты с матерью…

Теперь вскочил Чарльз. В какой-то момент казалось, что он хочет ударить Джорджа по лицу.

– Вон! – крикнул он. – Вон! И никогда не смей больше сравнивать мать с этой… этой несносной суфражеткой, с этим ничтожеством… Это ведь ни мужчина, ни женщина, а нечто среднее между ними!

Джордж схватил Элис за руку.

– Пошли скорее отсюда, пока я не дошел до состояния, когда не знаешь, что творишь!

Он потянул ее к двери, где они едва не столкнулись с Джоном Ли, который как раз вошел в дом и теперь удивленно наблюдал за происходящим. На нем были сапоги для верховой езды. Он часто дышал.

– Добрый вечер, – сказал он. – Извините, что я…

– Мы как раз собрались уходить, – ответил Джордж и слегка подтолкнул Элис к двери.

Чарльз все еще стоял возле своего стула; руки его дрожали.

– Добрый вечер, мистер Ли, – сказал он, стараясь взять себя в руки.

– Джон Ли! – воскликнула Фрэнсис язвительно. – А я тебя уже не ждала!

Джон мельком взглянул на нее. Она заметила, что его лицо было бледным, и он казался очень взволнованным.