Зовите меня Джин Миллер - Дарья Полукарова

Она и сама не знала, почему Максим производит на нее такое впечатление. Такое, что подгибаются колени и сердце падает в необъятный космос. Он действительно симпатичный, хорошо учится, играет в баскетбол, со всеми неизменно приветлив и всегда найдет что сказать. Может быть, в этом дело? В том, что он заставляет Женьку чувствовать себя так, будто ему нужна именно она?

Явно дело было не только в его внешности. Ведь не влюбляемся же мы во всех красавчиков подряд, верно?

В любом случае, какая разница… Это же она, Женька Высоцкая, девочка из пузыря. Пусть скажет спасибо, что ее вообще кто-то заметил. А ради физики или нет – это уже детали.

– Детали, – пробормотала Женька, отвечая на последнее письмо и снимая сериал с паузы. – Просто мелочи жизни, не больше.

4

Саша Емельянова из параллельного и Вадим Сухов уже почти год вели «Телеболталку» – дикую смесь школьных новостей и слухов, подкрепленных абсурдностью Сухова и разумностью Емельяновой.

«Мой любимый телепсиходел» – часто говорил Вадик про эти эфиры, но отказаться от них уже не мог. Как только в школе появилась телестудия, а потом на каждом этаже повесили плазменные экраны, «Телеболталка» стала неотъемлемой частью школы.

Они выходили в эфир каждое утро перед первым уроком и на большой перемене. И каждый день должны были рассказывать что-то новое, и желательно так, чтобы было интересно. Поэтому абсурдный и болтливый Вадик здесь блистал. И поэтому Саша тоже была здесь, чтобы вовремя остановить поток его мыслей. Оба они занялись этим делом лишь по просьбе классных руководителей, которых администрация попросила найти активных ребят в качестве ведущих школьного телевидения – временно, чтобы понять, приживется ли эта идея. В итоге временная занятость превратилась в постоянную, от которой и Вадим, и Саша уже не знали, как отделаться. Но, наверное, и не хотели тоже.

– Ты опять опоздал, – сказала, раскачиваясь в кресле, Саша, когда Сухов ввалился в студию перед уроками.

– Я покупал покушать. Я голодный.

– Поздравляю, – фыркнула Саша. – Текст написал?

– Не было вдохновения.

– И, конечно, оно проснется только во время эфира.

Вадик, улыбаясь, плюхнулся в кресло напротив и принялся отрывать целлофан от трубочки сока.

– Я – король импровизации.

– Скорее абсурда. И психодела. Сколько раз повторять, что импровизации тоже надо учиться! Однажды тот бред, что ты несешь, просто перестанет прокатывать.

– Поговорим, когда перестанет, ладно?

Сухов увернулся от карандаша, нацеленного в его голову, но, увернувшись, не удержался на стуле и рухнул на пол. Саша всё еще злорадно смеялась, когда в студию вошли Славка и Женька. Причем последняя выглядела так, будто вообще никуда не хотела идти.

Так всё и было. Она не хотела никуда идти. Славка притащила ее за собой на аркане.

– Наконец-то Сухов нашел свое место в мире, – прокомментировала Мирослава.

Мирослава была ответственной за эфиры, и более неподходящего и вместе с тем подходящего на эту роль человека представить себе было невозможно. Юркая, меняющая цвет волос каждый месяц, попадающая в неприятности по собственной вине, увлекающаяся до фанатизма и внезапно равнодушная – Славка.

Сейчас она деловито пнула кресло, под которым лежал и смеялся Вадим, и забралась с ногами в соседнее. Светлые волосы (пока что светлые) упали на плечи, когда она откинула голову и уставилась в потолок.

– Думаю, вчерашнюю тему с конверсами надо развить. Напишу сегодня знакомым семиклассникам – ну, знаете, что говорят в школе… Кто под подозрением… Нам не хватает конкретики!

– Знакомым. Семиклассникам, – откликнулся Сухов, выползая на свет. – И кто эти знакомые? Кем они тебе приходятся, а? Слушай…

– Можно я уже пойду? – прервала их Женька. – Вообще не понимаю, почему ты меня притащила.

– Потому что ты должна рассказать всю правду, – строго сказала Славка, переведя на нее взгляд. – Правду, о которой так мило умолчала вчера.

– Какую правду? – Женя отодвинулась к стене.

– А что с тобой творилось весь вчерашний день! – подхватил Вадик. Саша с любопытством посмотрела на Высоцкую.

– Что она может такого творить? Она же ангел…

– Кто? Высоцкая? – Мирослава расхохоталась, но тут же оборвала себя: – Этот ангел пропустил половину уроков. И не говорит нам, в чём дело.

– Один! Я пропустила один! – взорвалась Женька. – И на один опоздала. Всего-то.

Ее одноклассники переглянулись. Взгляд Емельяновой стал еще более любопытным.

Высоцкая вздохнула. Нельзя сказать, что они были близкими друзьями, факт дружбы Женька всегда держала под сомнением, а со вчерашнего дня особенно. С Мирославой они сидели за одной партой и близко приятельствовали. С Вадиком общались, потому что с ним невозможно не общаться. Общение их длилось с начальной школы и каким- то чудом всё никак не могло затихнуть. А вот Емельянова – та училась в параллельном классе, и при ней Женьке меньше всего хотелось откровенничать. И вообще, почему она должна кому-то о чём-то рассказывать? Она же не требует от Вадика подробностей его бурной личной жизни или от Славки – всей тысячи приключений, в которые она ежедневно влипает.

Но открыто взбунтоваться Женька не решилась.

– Может, хотя бы не сейчас? После вашего ненаглядного эфира?

– Э! Так не пойдет. После ты опять свалишь, придумав новый предлог. Урок там или еще какая ерунда…

– Но вообще-то времени у нас и так нет, – Саша зевнула. – Эфир через две минуты.

– Я ухожу, – Женька, радуясь, что отделалась, вскинула руки. – Пойду посмотрю на вас снаружи.

– Паршиво осознавать, что, кроме нас и учителей, в школе реально никого нет, – вздохнул Вадик, когда она выходила. – А ведь я никогда никому – даже совсем отдаленно – не напоминал ботаника. Что за жизнь пошла?

Женька только улыбнулась, выходя за дверь. Вадик Сухов, в отличие от Высоцкой, чьи дни систематически меняли свой цвет, уж точно не страдал такой ерундой. Складывалось впечатление, что все дни его жизни напоминали полотно абстракциониста, на котором преобладали в основном яркие, экспрессивные цвета. Причем сам Вадим очень органично вписывался в эти полотна, варился в чехарде своей жизни, ни о чём не переживая и ничего не боясь. Он не анализировал каждый прожитый день, не готовился к новому и уж точно не считал себя парнем из пузыря. А еще Женька просто поражалась, как ловко он переключался с одного на другое. Эфиры «Телеболталки» – выступления перед невидимой публикой – были частью его повседневности.