Доктор. Книга 2 - Семён Афанасьев

С этими словами Кузнецов достаёт то ли маленький планшет, то ли большой телефон и, после недолгих манипуляций с паролем и отпечатком пальца, начинает воспроизводить маленький ролик.

Бахтин несколько раз самостоятельно воспроизводит ролик, забрав планшет у Кузнецова, подолгу всматриваясь в какие-то детали, и в итоге выдаёт вердикт:

– Ну, видно только, что они действительно первыми начали. Не то чтоб я сомневался в Александре, но приятно… Спасибо… Какие-то детали – вообще не уловить. Типа лиц или иных идентификационных признаков.

– Бахтин, ты заметил, что я ни полслова не задаю тебе вопросов, какого чёрта ты меня втравил в историю с фигурантом, которого, оказывается, не до конца знаешь? – иронично бросает Кузнецов снова взгляд на Бахтина.

Бахтин обречённо кивает, не отрывая глаз от своей тарелки.

– Вот и я о том же, – потирает ладони Кузнецов. – Ладно. Проехали… Во-первых, все вопросы на личном уровне к Александру сняты, – Кузнецов спокойно смотрит на Бахтина, так и не поднявшего взгляд. – Я в теме, не жалею, работаем. Хотя этого как раз уже и не требуется… во-вторых, вот эта непригодная для идентификации запись с «кривой» камеры – чёткое доказательство его самообороны. На всякий случай.

– На какой случай? – хмурится Бахтин, явно напрягаясь.

– Да ни на какой! Просто как запасной вариант! – почему-то раздражается Кузнецов. – Бахтин! Уймись! Не вибрируй! – и далее абсолютно спокойно продолжает: – Нечего опасаться. Блин, как же с тобой сложно, дитя регламентов! Это – стопроцентный неловленый мизер, но должен же у нас в любой ситуации быть резерв? Вот эта запись – такой резерв. Просто резерв! Без какого-то скрытого смысла.

– А кто ещё, кроме тебя, в курсе об этой камере?

– А никто… – улыбается Кузнецов. – Она с нарушением техзадания установлена: её заявленные параметры не совпадают с реальными. А при любом поиске ориентируются всегда на зарегистрированные характеристики, а не на реальные. Потому что откуда на ВЦ реальные характеристики знать? Ещё и с той горбатой установкой, которая тогда была… Мы у ментов ещё начальника тыла тогда посадили, не знаю, помнишь или нет…

Бахтин сосредоточенно кивает, старательно втягивая длинную лапшу лагмана и стараясь при этом не издавать никаких звуков на весь ресторан.

Кузнецов откровенно веселится, наблюдая за Бахтиным, и не скрывая веселья, продолжает:

– Я на её широкий фокус случайно наткнулся, и то только потому, что знал, что искать. Я раньше, по предыдущей службе, именно с этой камерой уже сталкивался.

– Подробности – секрет? – любопытствует Бахтин.

– Подробности не обсуждаются, – разом теряет хорошее настроение Кузнецов. – Бах, тебе чужая инфа под грифами нужна? Так у меня ещё сроки о неразглашении не вышли, если что… Или – будем о нашем вопросе?

– Не-не-не! – поднимает обе руки Бахтин, в одной продолжая сжимать ложку. – Пардон! Бес попутал! В смысле, любопытство. Извини! Так давай развивайся, что дальше?

– Я на её широкий фокус случайно наткнулся только потому, что времени не пожалел. А так – неловленый мизер. И лиц не разобрать. Так что – спим спокойно, – подводит итог Кузнецов. – Это – максимум того, что можно нарыть по ситуации. Если не знать ничего из альтернативных источников. То есть от нас троих. Ну и, не для печати: есть информация от бывших источников, что ментам есть внутренняя команда от начальника следствия закрыть конкретно эту тему, как тёрки между собой.

* * *

В «КАНАТ» прибываю с опозданием на десять минут, несмотря на все усилия. Бахтина и Кузнецова обнаруживаю в дальнем углу под фикусом, за отдельно стоящим столом, рядом с которым нет других столов. Видимо, чтоб нашу беседу никто не мог слышать.

– Здравствуйте, извините за опоздание, по работе задержался, – почти падаю на свободный стул.

– Садись, мы и на тебя заказали – у Игоря не много времени, – кивает Бахтин на Кузнецова.

– Вначале – о деле, – подключается Кузнецов. – Александр, вот – единственный ролик.

Не скажу, что у меня прямо всё холодеет внутри при этих словах, но слегка напрягло. Далее Кузнецов передает мне планшет, на котором с дистанции чуть не в пару сотен метров снимались все наши телодвижения. Не разобрать не то что лиц, а порой и силуэтов. Уже молчу о том, что инфракрасный режим контрастности не добавляет.

– Вместо лиц и силуэтов – размытые пятна. Можно разобрать только порядок движения, – честно озвучиваю, что вижу. – Что это нам даёт?

– Это нам даёт подтверждение того, что они напали первыми, – отвечает Кузнецов. – Извини, Саша, при всём уважении, лично я должен был убедиться.

– Я вам очень благодарен, не нужно извиняться, – чётко и откровенно обозначаю свою позицию. – Я прекрасно отдаю себе отчёт, в какое время и в каком месте живу. Я тоже читаю интернет и знаю, что после убийства, например, некто Усанов вышел через сорок суток. И совершил второе. Самого Усанова я ни в глаза не видел, ни о существовании его не подозревал. Но вся страна благодаря интернету знает, что можно убить – и выйти через сорок дней. Это во всём интернете есть. А тот парень, которого десантники на остановке пинали, сел на десять лет. Когда попросил их не бить бутылки, а потом защищался, – обвожу глазами Бахтина и Кузнецова и вижу, что они, не мигая, смотрят на скатерть. Что-то я не то сказал, видимо. – Я вам обоим очень благодарен. Вам не за что извиняться, – повторяю «зависшему» Кузнецову.

– М-да, не всё ещё ладно в королевстве датском, – хлопает ладонями по крышке стола Бахтин и обращается к Кузнецову. – Продолжай.

– В техгруппе сделали, что могли, вот итог, – продолжает Кузнецов. – Это – максимальное увеличение и разрешение этой картинки. Вернее, приближение. Лучше не получится. Ни у кого. Кроме нас троих, предлагаю больше ни с кем тему не обсуждать. А троим – прямо сейчас её забыть.

– Тогда – есть ещё капитан Саматов, – добавляю хмуро. И рассказываю сегодняшний утренний разговор.

– Можешь забыть, – отмахиваясь рукой, отрезает Кузнецов, едва дослушав до конца. – Не буду объяснять тебе ни причин, ни кто такой Саматов, ни его отношения с полицией. Просто забудь. Да, Олег?

Бахтин молча подтверждает кивком, отправляя в рот половину котлеты.