Жара - Марина Кондрашова

Инга, заметно нервничая, рассказала о загадочном посетителе, об их договорённости и болезни сына, которая помешала планам осуществиться.

– Я уже приготовилась стрелять, – чуть не плача вспоминала она, – но почему-то вдруг прониклась к нему необъяснимым доверием. Даже бледность больше не пугала. Был в нём некий надрыв, скрытый под непроницаемой маской – никаких видимых проявлений.

– Он давал о себе знать после?

– Нет, но меня тяготит то, что я обманула его и от этого совесть моя нечиста.

– Всему виной твоя ответственность. Дав слово, ты считаешь своим долгом непременно его сдержать, но зачастую обстоятельства оказываются сильнее и диктуют свои жёсткие правила. Если он умный человек, то должен понимать это, если – нет, то и скатертью дорога.

– Да… может ты прав, – согласилась Инга и засуетилась, словно ища что-то а, не найдя, бросила на ходу: – Мне нечем протереть стол. Подожди здесь, пока я сбегаю в дом, не очень-то хочется остаться одной в темноте.

– Иди, иди, я никуда не тороплюсь, – успокоил мужчина, продолжив колдовать над костром.

Женщина поднялась на крыльцо и, осторожно ступая по доскам пола, прошла в кухню, удивляясь тому, как громко тикают часы в тишине. Не включая освещение, схватила белевшее на спинке стула полотенце и также беззвучно вышла, прикрыв за собою дверь. Спускаясь вниз по ступеням, ей пришлось замедлиться, ища опору под ногами; а ненароком брошенный взгляд в сторону беседки и вовсе заставил замереть. Пальцы бессмысленно теребили мягкую ткань салфетки, глаза же недоумённо смотрели на невесть откуда взявшегося типа, стоящего спиной к дому. Тощие лопатки выделялись под тканью лёгкой куртки, накинутый сверху капюшон скрывал лицо, а поза выражала предельную сосредоточенность. На секунду ей показалось, это с ним она договаривалась о встрече в поле, но только на секунду. На самом деле сходство было лишь внешним. Ни надрыва, ни иных проявлений не излучало суровое естество, а единственно ужасающую пустоту. Даже камень и тот не мог соперничать с великим равнодушием, которым от него веяло.

Сей факт, впрочем, не мешал незнакомцу направлять в сторону стоящего у мангала отца жгучие сгустки агрессивной энергии и Инга с ужасом увидела, как тот будто срывает с шеи нечто, не дающее дышать, но безуспешно; потом, потеряв опору, падает на колени, не прекращая сопротивляться незримому воздействию. Липкой волной нахлынул страх, приподнял волосы на голове, точно бутон огромного цветка раскрылся и на пике эмоционального подъёма, собрав воедино волю, та метнула в непрошеного гостя импульс такой мощности, на какой была способна. Чужак не дрогнул… просто обернулся и двинулся к ней, играя желваками. Зато отец, перестав задыхаться, поднялся с колен. Только она этого не увидела. Адская боль отключила сознание, накрыв мир густой завесой мрака. Трудно сказать, сколько длился обморок, но, в конце концов, Инга очнулась на кровати. Рядом сидел Иван, глядя на неё с участливым вниманием.

– Что со мной? – произнесла жертва болевого шока дрожащим от слабости голосом. – Где дети?

– Не волнуйся, милая. Дети спят, а Сергей Анатольевич пытается поладить с нашим «другом».

Женщина в испуге подняла глаза на мужа.

– Нам всем угрожает опасность, помоги мне встать.

– Куда ты пойдёшь? На тебе лица нет. А налётчика мы скрутили верёвкой – ему не удрать.

– Иван, пойми, это гипнотизёр. Нельзя их оставлять вдвоём, иначе всё плохо кончится.

– Хорошо, лежи, а я схожу на разведку.

– Нет, с тобой он тоже справится. Должна пойти я.

Собравшись с духом, Инга попробовала сесть, но боль накатила снова и застучала сотней молоточков в черепной коробке, вызывая тошноту. От неё потребовалось неимоверное усилие, чтобы подняться и, опираясь на руку мужа, сойти по лестнице. Выйдя на крыльцо, они застали тревожную картину: на поляне перед домом лежал отец, а в шаге от него стояла мать, загораживая того от агрессивного влияния злодея, который, избавившись от пут, стоял поодаль и совершал пассы в их направлении. Борьба была неравной. Ещё немного, и родители будут повержены. Чья очередь настанет после? Её? Детей? Ивана? Какие цели преследует хладнокровное чудовище, напавшее на их семью? «Помнится, вы не приемлите бурного изъявления чувств», – подумала Инга, устремившись к неприятелю. Боль отступила на задний план, все инстинкты обострились, прорвавшись наружу нечеловеческим криком как тогда на детской площадке, как в спальне детей. Вскоре звук стал неслышен для окружающих и всякое движение прекратилось. Перемещаться могла только она и, приблизившись вплотную к «бледнолицему», инстинктивно стиснула руками его виски, чтобы провалиться в чёрный омут расширенных зрачков.

Внутри её встретили стройные ряды ледяных полок, на которых покоились ещё более холодные интеллектуальные продукты. Ничто не нарушало их рационального и строгого расклада. Логические связи, скрепляющие структурные блоки выглядели ровными, упругими, без разрывов и трещин. Покрытые полупрозрачным слоем изолирующей ткани, они служили проводниками для электрических импульсов, бегущих по ним голубоватыми искрящимися струйками. Идеально отлаженная система мышления функционировала без перебоев: рецепторы принимали сигналы, нервные клетки их обрабатывали и передавали команды на исполнение. Инга отправилась вглубь схемы и, погрузившись наугад в один из блоков, принялась блуждать среди вороха обрывочных мыслей, произвольно складывающихся в туманные образы. Используя метод проб и ошибок, ей удавалось продвигаться всё дальше и дальше, пока не нашлось искомое. По удачному стечению обстоятельств эти блоки составлялись не по хронологическому принципу, а по личностному, то есть всё, что знал о ней данный мозг, сосредоточилось в одном месте.

Затаив дыхание женщина взирала на кадры из далёкого прошлого и едва не расплакалась. Слишком уж яркими оказались эти воспоминания по сравнению с тем, что хранила её собственная память. Вот девочка на дороге, в которой Инга узнаёт себя, заслоняет собой соседского ребёнка от мчащегося грузовика, а напротив расположился «бледнолицый» с протянутой к ним рукой. Только точка обзора изменилась. Теперь наблюдатель стоял за её спиной, высовываясь из-за кустов шиповника, растущих у обочины – там, где переулок уводит грунтовую тропинку между домов. Видит, как увлекает малышку за собой, не оглянувшись в указанном направлении. Внезапно её озарило: «Что, если жест истолкован неверно и в реальности это союзник, призывающий к бдительности применительно к подстерегающей опасности. Вдруг он попросту указывает на того, кого хочет остановить, или пытается сделать это сам? »

Объективный осмотр выявил незамеченные ранее подробности. Получается: их было двое, внешне схожих, но имеющих полярные цели. Внутри одного из них она в данный момент находится, а его антипод наведывался недавно, чтобы сообщить о чём-то важном, но случай помешал его планам и неизвестно свидятся ли они вновь. Сейчас главное – уничтожить, стереть блок памяти, содержащий сведения о собственной персоне и её близких. Пусть безжалостный тип забудет сюда дорогу и оставит в покое её семью. «Но как же это осуществить? – терзалась Инга. – Может разрушить перемычки, изолировав нужную часть серого вещества? Но соединения могут регенерировать и тогда все труды пойдут прахом». Мало того, этажерка начала крениться, грозя обрушением, так ещё и стены помещения завибрировали, увеличивая амплитуду колебания с каждой секундой. Похоже «бледный», распознав намерения инородного разума, занялся активным сопротивлением.