Демон против правил - Александр Верт

Прикосновение пальцев заставили Экатора открыть глаза и тут же испуганно приподняться.

– Тихо, лежи и не дергайся, – сказала ему странная госпожа, а он даже не знал, как к этому относиться, понимал только, что заснул без позволения, да и может права не имел вообще в эту кровать лезть.

Чего ожидать и что делать он совсем не знал, потому почти не дышал, а странная госпожа нежно водила по нему пальцами, не причиняла боли, но словно дразнилась, буквально миллиметр в сторону, нажатие чуть сильнее и придется опять кусать язык, чтобы не кричать.

Он так переволновался, что даже не заметил, что множество других неприятных ощущений исчезло, и рана на языке перестала кровить.

– Это для тебя первый раз? – зачем-то спросила госпожа, проведя пальцами по его бедру, видимо заметив следы крови.

– Что? – не понял сначала Экатор, потом понял и дрогнул. – Нет, в смысле да. Вернее… не было ничего, – честно ответил он, уткнувшись в подушку. – Постельные игры – не моя специальность, а не по назначению меня очень редко использовали, а так – вообще никогда. – Он немного подумал и добавил: – Ваш отец не такой.

Витория неловко поморщилась, но все же порадовалась от осознания, что ее отец так раба не использовал, уже хорошо. Она так и водила задумчиво пальцем по его телу, размышляя, забредала руками на плечи и руки, позволяя себе нажать чуть сильнее, и дивилась крепости мышц. Прикасаться к этому телу ей нравилось, а раб при этом думал, что она просто издевается, а заодно вспоминал игры в питомнике во время торгов. Маги приходили с рабами, а потом развлекались, раздавая им разные приказы. Господин Лио-Йен первое время постоянно брал его с собой, и Экатору приходилось смотреть на игры с другими. Пару раз ему доставались куклы, почему-то почти всегда очень ценные, и их надо было драть красиво, эффектно и бережно. Один раз пришлось показать всем длинный язык, очень длинный и обласкать им чужую куклу на потеху зрителям, но это быстро закончилось. Господин просто перестал его брать с собой в питомник и вообще показывать другим. Он считал, что так будет лучше.

Экатору это было даже по душе. Он знал, что раб должен радоваться любой собственной полезности, но там радоваться не получалось. Это было тяжело, утомительно и радости никакой не приносило, а вот работать с бумагами было приятно, и даже если господин бил его по рукам, боль казалась настоящим уроком. Да и плеть, разрезавшая спину так, что от одного удара в глазах темнело, а после трех на ногах стоять было невозможно, не пугала, потому что он действительно чувствовал себя нужным и уместным. Как он сам потом заметил, господин всегда проверял рабов в самых разных ситуациях, а потом использовал их самым удачным верным образом. Новая госпожа вряд ли будет так себя вести. Она вообще понимала так мало, что Экатору было страшно и радостно, что хотя бы остальных она продаст, потому что им не избежать в ее руках страданий, даже если она никогда в жизни не станет их лупить.

Пока он думал, не заметил, как снова расслабился под лаской рук и даже прикрыл глаза, хотя ждал еще ее приказов или вопросов.

– И что же ты сделал, что он остался так разочарован? – все же спросила Витория, хотя не была уверена, что хочет это знать.

– Все как вы и хотели, – спокойно ответил Экатор. – Выполнял все его приказы, медленно и скучно. Разделся и делал вид, что не понимаю контекст. Рот, например, тоже можно открывать по-разному. Он так разозлился, что чуть меня не задушил, потом опомнился и ушел.

Эта задача была и простой, и сложной одновременно. С одной стороны, он действительно не имел подобного опыта, с другой догадывался, чего от него ждали, и мог это дать, хотя бы удивить своим длинным языком…

Витория думала в том же направлении, потому спросила:

– Чего он хотел от твоего языка?

Экатор даже растерялся, не понимая, хочет она знать ответ, который вроде бы очевиден, или узнать его формулировку этого ответа, подумал немного и сказал:

– Ласки…

– Тьфу ты! – воскликнула Витория и шлепнула его по бедру, там где не было уже следов побоев. – Я не это спрашиваю!

Экатор совсем смешался и от ее слов, и от звука удара, дошедшего до него намного раньше, чем ощущение от легкого шлепка.

– Что он хотел, дергая тебя за язык? Что хотел увидеть?

– Он у меня очень длинный, – совсем неуверенно ответил Экатор.

– Не смеши меня. Я же видела…

– Не видели, – обиженно шикнул раб.

Он столько сил потратил, чтобы не показать его в то время, когда отдающий рядом приказ очень хотел его увидеть, а она так ничего и не поняла. Как такой служить?

– Тогда показывай, – велела Витория и перестала его гладить.

Оценить легкую ласку ее рук по-настоящему удалось, только когда рук рядом не оказалось, но Экатор послушно сел на кровать и прикрыл глаза.

Витория с интересом наблюдала за тем, как он словно перекатывал во рту шарик, потом – за движением челюсти вперед, а потом выпучила от удивления глаза. Демон открыл рот, высунул язык и… острый кончик черного языка потянулся вниз, вдоль обнаженного тела, достал до уровня груди, затем до пупка и замер, едва не коснувшись бедра. Это черное склизкое полуметровое нечто явно не было создано из магии.

Что сказать она не нашлась, даже не заметила вопросительный взгляд, зато Экатор не стал долго ждать, свернул язык словно в рулончик и… будто проглотил.

«Что ты такое? » – думала Витория, уставившись на раба на кровати. Она заранее знала, что теперь ее до конца жизни будет мучать вопрос: как такой язык помещается в теле? Зато и вопросы об интересе всяких извращенцев вмиг отпали.

– Хорошо, – задумчиво сказала Витория. – На самом деле ты удивительно хорошо держишься…

Экатор растерянно на нее посмотрел и на всякий случай поджал губы, немного от страха, немного от волнения. Ждать от этой госпожи можно было чего угодно, а полагалось не ждать, а следовать. Собственное волнение даже раздражало.