Игра начинается - Дэвид Джексон

Среда, 5 июня, 12: 57

Наступивший полдень радости не принес. Бо? льшую часть утра Броган убил на тренировку. Отжался сотню раз, подтянулся на балке. Подремал немного в темноте заброшенного дома, хотя, может, ему это только показалось. Сенсорная депривация сводила его с ума. Лучше, наверное, сидеть в одиночной камере. Ему нужны люди. Нужна еда. Нужна…

Колетт.

Все мысли крутились только вокруг нее. В голове было так тесно, что, казалось, мозги лезут из черепной коробки. За короткое время, что прошло с той минуты, как Броган впервые увидел Колетт, она стала его навязчивой идеей. Он даже не знал, почему. Было в ней что-то необычное, такое, чему не находилось объяснения. Что-то делало ее на голову выше всех остальных его жертв.

Ха-ха, ну ты и шутник!

Это еще почему?

«На голову выше». Конечно – всем остальным-то мы ее отрезали… Оборжаться!

Колетт заслуживает особого отношения.

Ну, разумеется. И мы даже знаем почему.

Понятия не имею. Ты вообще о чем?

Она кое-кого тебе напоминает.

Вот только не начинай, ладно? Та здесь совершенно ни при чем.

Еще как при чем. Из-за нее все началось.

В голове разыгралась такая буря, что пришлось пойти к задней двери, открыть ее и отодвинуть фанеру, впуская в дом немного живительного света и воздуха. Броган знал, что рискует – из соседних окон могли заметить, – но ему было плевать. Он задыхался.

Он сидел так около получаса, разглядывая сорняки и жуков. В какой-то момент мимо бесшумно прошла полосатая кошка. Учуяв Брогана, она замерла и уставилась на него сквозь щель в дверном проеме.

Эй, она похожа на Митси!

Совсем слепой, что ли? Ни капельки не похожа. Даже цвета другого.

С ней тоже все так начиналось. Когда она посмотрела на тебя через дверной порог…

Броган зажмурился. В голове завертелись воспоминания: мучительные и приятные одновременно. Когда он снова открыл глаза, кошка уже исчезла.

Да что с тобой такое? Зачем ты весь день вскрываешь старые раны?

Они всегда открыты, друг мой.

Знаешь, я был бы признателен, если б ты перестал сыпать соль.

Не раскисай. Я единственный, кто тебя поддерживает.

Не льсти себе. Я и без тебя справлюсь.

Без меня ты умрешь. Прояви хоть капельку благодарности.

Броган раздраженно подвинул фанеру и захлопнул дверь. Тьма вернулась. У него был фонарик, но включать его лишний раз не стоило. Он прислонился спиной ко входу, мысленно поторапливая время. Снаружи слышался шум: птицы, самолеты, гул машин, детский визг. Порой доносился вой полицейских сирен. Не его ли ищут? По ложной наводке, наверное, когда людям мерещится маньяк у них в доме…

Я есть хочу.

Ты вечно голодный.

Знаешь, я ведь о нас забочусь. Тебе не мешало бы иногда ко мне прислушиваться.

Подождешь.

Не могу. Все калории с завтрака уже сгорели. Мне надо больше тренироваться, чтобы поддерживать форму.

Так и будет написано на твоей могильной плите: «Здесь лежит самый крепкий покойник на свете». Я не понял, чего ты от меня хочешь? У Фейрбрайтов еду мы брать больше не можем, заметят. А остальные хозяева сидят дома…

И когда мы поедим в следующий раз?

Вечером. Сходим к Элси. Только ненадолго.

Другой голос Брогана затих, но в голове все равно вертелись мысли. Образы, воспоминания, обрывки разговоров…

Он взглянул на часы.

Что такое?

Те люди, которые живут рядом с Элси. Джек и Пэм…

Ну?

Они, кажется, говорили про врача, помнишь? Запись ведь сегодня?

Да. Сегодня. В три часа вроде бы. А сейчас сколько?

Почти два.

Броган вскочил, зажег фонарик и побежал наверх. Взобрался по лестнице на чердак, крадучись, пересек дом Элси и залез к соседям. Снизу слышались голоса, тихие, будто с первого этажа. Броган вытащил нож, подцепил крышку люка и, просунув рукоять, приподнял на пару сантиметров.

Пэм и Джек по обыкновению беседовали на повышенных тонах. Броган не уловил суть их взаимных претензий, но речь, кажется, шла обо всем подряд: от протекающего крана до местной политики.

Затем, примерно без двадцати три, голос Пэм зазвучал громче: она вышла в коридор.

– Ты вообще идешь? Пока встанешь с кресла, больница уже закроется.

– Дай хоть дух перевести, женщина! – отозвался Джек. – Ты что, не видишь, как мне плохо?

– А мне, можно подумать, не плохо… Давай пошевеливайся!

Раздались стоны вперемешку с руганью.

– Ну, наконец-то, – объявила Пэм. – И не вздумай корчить из себя героя. А то я тебя знаю. Заявишь врачам, что у тебя ничего не болит.

– Терпеть не могу врачей…

– Думаю, это взаимно.

Открылась входная дверь, Джек немного покряхтел от боли, дверь хлопнула. Хозяева сели в машину и уехали.

Пора обедать! Давай вниз!

Броган распахнул крышку люка – и недоуменно уставился на лестничную клетку.

Есть проблема.

Какая еще проблема?

Как я заберусь обратно?

Идиот. А лестница тебе на что?

Вдруг Элси услышит?

Не услышит, если не будешь греметь. Только давай быстрее, а? Мы не знаем, сколько у нас времени.

Броган вернулся к первому дому и затащил шаткую лестницу на чердак. Через стену в этот раз он перелезал дольше обычного – боялся стукнуть лестницей и выдать свое присутствие; вдобавок приходилось смотреть, куда ставить ноги.

Живей давай!

Я и так стараюсь!

Дотащив лестницу до соседей, он решил немного перевести дух.

Как там говорила Пэм: «Пошевеливайся»?

Броган тряхнул головой и пробормотал:

– Нет покоя грешникам.

Если это правда, быть нам всегда в пути.

Броган просунул лестницу в люк и спустился.

Без вечно скандалящей пары дом казался до зловещего тихим, словно решил выспаться. И пахло здесь иначе: смешались запахи освежителя воздуха, полироли, чистящих средств для ванной и еще чего-то незнакомого.