Эхо смерти - Нора Робертс

– Она видела, кто это сделал?

О’Коннор накрыл ладонью руку жены.

– Миссис Страцца не смогла назвать преступника или описать его внешность, и, учитывая ее душевное состояние, я не стала настаивать. Во время нападения доктора Страццу убили, а его жену оглушили ударом по голове. Вы можете подтвердить время вашего возвращения домой, а также где вы находились с половины двенадцатого и до двух часов ночи? Я вынуждена спросить, чтобы исключить вас из списка подозреваемых.

– Мы ушли около одиннадцати. – О’Коннор потер висок. – Добрались домой еще до половины двенадцатого, думаю, где-то в одиннадцать десять или в четверть двенадцатого. Мы же практически соседи. Записи с камер наблюдения могут подтвердить время нашего возвращения, а также то, что мы больше никуда не выходили.

– Я могу проверить камеры? – поинтересовалась Пибоди. – Чтобы покончить с этим вопросом?

– Да, конечно. Элис вам покажет. – Лейк махнула рукой в сторону кухни, а после того, как Пибоди ушла, спросила: – Незаконное вторжение? Их дом очень хорошо охранялся!

– Мы сейчас разбираемся. В каких отношениях вы состояли с Энтони Страццей?

– Мы были коллегами. Он мой подчиненный.

– Вы близко общались?

– Да, это одна из составляющих руководящей работы. Энтони считался прекрасным хирургом-ортопедом. Его таланта нам будет очень не хватать.

– Только лишь таланта?

– У меня не возникало претензий к Энтони. – Лейк говорила, тщательно подбирая слова. – Я уважала его профессиональное мастерство.

– Страцца был непростым человеком, – вмешался О’Коннор. – И это не секрет. С хирургами часто так бывает.

Он сжал ладонь жены и продолжил:

– Страццу уважали и восхищались его работой, но не любили.

– Были ли те, кто его особенно невзлюбил?

– Так сильно, чтобы убить? – Лейк покачала головой. – Я бы назвала десяток людей, которые могли бы с ним поругаться, даже ударить в сердцах, но чтобы проникнуть к нему в дом и убить? Напасть на его жену? Вряд ли.

Она откинулась на спинку стула, еще раз покачала головой.

– Нет. И людям обычно нравилась Дафна. Можно было бы ее презирать: юная красотка, трофейная жена, погналась за деньгами и статусом… нет, она совсем не подходит под это описание. Она очень милая, добрая, и в ней нет ни грамма спеси. Поначалу она работала волонтером в детском отделении больницы, приходила раз в неделю, затем, через несколько месяцев, Энтони сказал, что ей слишком тяжело.

– Это правда?

– Кто знает? Дафна всегда была очень спокойной, помнила имена всех детей в отделении. А еще устраивала прекрасные приемы и посещала все мероприятия, порой очень скучные, как того требовал долг супруги доктора. Мы не очень хорошо ее знали, но мне она нравилась.

– Мне тоже, – подтвердил О’Коннор. – Милая девочка. И, думаю, забитая.

– Джон!

– Люси! – отозвался он таким же сердитым тоном. – Вы спросили, были ли те, кто особенно невзлюбил Страццу. Да, были. Например, я. Терпеть его не мог. Холодный заносчивый эгоист. Кто-то скажет, что перфекционизм – замечательное качество для хирурга, но я считаю его чересчур заносчивым и требовательным. Это большая разница.

– Согласна. Спасибо за откровенность. У доктора Страццы были размолвки с коллегами, персоналом или пациентами?

– Размолвки случались, однако конфликтов не было, – твердо заявила Лейк. – Мы каждый день работаем в состоянии эмоционального напряжения, находимся между жизнью и смертью. Конечно, бывают размолвки, недопонимание. Я улаживала все официальные и неофициальные жалобы на поведение Энтони, его обращение с другими докторами, интернами, медсестрами, санитарами. То же самое я делаю и для других врачей нашей больницы.

Ева зашла с другой стороны:

– Вы говорите, что Дафну в основном любили. Может, кто-то неправильно расценил ее доброту и захотел большего?

– Любовная интрижка? – Лейк удивленно подняла брови. – Исключено. Поверьте, в больнице сплетни распространяются со скоростью света. Мне бы сказали.

– Давайте вернемся к приему у Страццы. Не было ли там ссоры или, может, неловкой ситуации?

– Нет, вечер прошел прекрасно.

– А какая компания обслуживала банкет?

Лейк нахмурилась.

– Мм… думаю, «У Джако». В прошлом году я спрашивала у Дафны, чьими услугами она пользуется, потому что у той компании, которую мы приглашали раньше, поменялось руководство, и они стали хуже. Да, точно «У Джако», я узнала парочку официантов, мы тоже несколько раз к ним обращались.

Вернулась Пибоди. Ева уловила сигнал и завершила разговор.

– Спасибо за то, что уделили нам время, – сказала она, поднимаясь на ноги. – Если еще что-нибудь вспомните, позвоните мне.

Лейк тоже встала.

– Пожалуйста, дайте знать, когда можно будет заняться похоронами Энтони. Дафне понадобится помощь. Хоть мы и не дружили, я была его начальником.

– Скоро должны приехать его родители, так что…

– Родители? – Лейк сдвинула брови. – Мне казалось, они вычеркнули его из своей жизни. Не хотят иметь с ним ничего общего.

– У меня возникло другое впечатление, когда я сообщила им о смерти Энтони. С чего вы взяли?

– Я… Мне сказал Энтони. Говорил, что отказался потакать их капризам, и они перестали с ним разговаривать.

Интересно, подумала Ева.

– А как насчет его бывшей жены?

– Я ее плохо знала. Она была очень замкнутой и, я бы сказала, нервной. Она… по словам Энтони, она пыталась очистить его счета, и у нее было слишком много любовников. Думаю, она сбежала в Европу. Конечно, у меня нет доказательств, – торопливо добавила Лейк. – Я не вмешиваюсь в личную жизнь персонала. Дело в том, что Энтони сам откровенничал о своем разводе, ему даже пришлось взять месячный отпуск, чтобы все уладить. Впрочем, вам это вряд ли интересно.

– Любая информация может пригодиться, спасибо еще раз.

Пибоди подождала, пока они с Евой не сядут в машину.

– Они вернулись домой в половине двенадцатого. Заперли все замки. До семи утра никто не входил и не выходил, а ровно в семь пришла Элис. Между прочим, она их обожает, я узнала. Работает у них почти тридцать лет, уже как член семьи. А вот Страцца ей не нравился. Не то чтобы она его хорошо знала, но он бывал здесь на приемах, как и многие другие. С прислугой болтать не любил. Не похожи они на подозреваемых.