Какие большие зубки - Роуз Сабо

– Артур, – обратилась к нему бабушка Персефона. – Ты помнишь Элеанор?

Мужчина, сидевший спиной ко мне, поднялся со стула, разворачиваясь передо мной, словно зонтик.

Нельзя сказать, что он был так уж высок, но худоба делала его выше. Он выглядел не молодо и не старо: лысая голова, но ни единой морщины, не считая складок на губах, придававших незнакомцу суровый вид. Он был одет в устаревшего кроя черный пиджак с целлулоидным воротничком, на носу красовались старомодные темные очки, такие, у которых по бокам тоже есть линзы для того, чтобы защитить глаза от света. Кожа его казалась совершенно бескровной, но больным он не выглядел. Я заметила, что одной рукой он опирается на спинку стула, а возле его ног лежит трость с серебряной рукоятью.

Он улыбнулся, не разжимая губ.

– Полагаю, стоит задать вопрос: вы помните меня?

– Мистер… Нокс? – осмелилась предположить я.

– Прошу, зовите меня Артур.

Я смутно припоминала кого-то такого из детства. Гость, приходивший на ужин к родителям, которому не о чем было говорить с детьми. Он ездил на «Форде» модели «Т» и иногда оставлял автомобиль у нас на каретном дворе. В то время он казался мне жутко старым и ветхим, за исключением моментов, когда он…

– Вы иногда играли на фортепиано, – сказала я, ко мне пришло осознание. – Кажется, вы даже учили меня играть.

Бабушка Персефона вдруг строго покосилась на него. Он стоял спиной к ней, поэтому ничего не заметил. А я вспомнила, как однажды в солнечный полдень сидела на фортепианной скамье рядом с ним и разучивала гаммы.

– Кажется, да, – сказал он. – Давненько это было.

Но почему он так молодо выглядит? Он словно не постарел ни на день с тех пор, как я уехала. Хотя, может быть, я неправильно помню; может, он просто из таких людей, кто в молодости кажется старше.

Он отодвинул для меня стул и, когда я села, придвинул меня ближе к столу. Теперь, рядом с ним, страха во мне поубавилось. Не потому, что он мог бы защитить меня, а потому, что он так долго находился в кругу моей семьи – и выжил. Значит, это возможно.

Он мне сразу понравился. Было в нем что-то утонченное, что-то, что вызывало во мне желание сжать его крепко-крепко, вцепиться в него ногтями, впиться зубами, чтобы испробовать его на прочность. Но в то же время он казался холодным, сдержанным, как мои любимые учителя из святой Бригит. Мне хотелось произвести на него впечатление.

– Что привело вас сюда сегодня? – спросила я, надеясь, что мои слова звучат непринужденно: обычный вопрос, который задают друг другу взрослые люди.

– Ваша бабушка снова запаздывает с налогами.

Бабушка Персефона закатила глаза.

– Я плачу столько, что можно и подождать.

– И, разумеется, вы останетесь на ужин, – вставил отец.

Мистер Нокс – Артур – натянуто улыбнулся:

– Конечно.

Я попыталась сосредоточиться на завтраке, но не могла из-за того, что все время чувствовала Артура рядом: ощущение такое, словно кто-то стоит у тебя над душой. Но всякий раз, когда мне хотелось с ним заговорить, я обнаруживала, что его внимание уже занято кем-то другим. Лума спросила его о машине; Рис хотел показать ему, как он умеет подбрасывать ложку к самому потолку и ловить ее зубами. Даже Маргарет, бродя из столовой в кухню и обратно, прекращала бормотать и бросала на него ласковый взгляд. Каждый раз, когда кто-то к нему обращался, он отвечал крайне вежливо, он был очарователен. Но ничего не ел, только потягивал кофе с кривой улыбкой, танцующей в уголках его губ. Один раз он заметил, что я разглядываю его, и обратил эту улыбку в мою сторону, и меня пронзило такое чувство, будто кто-то поднес ко мне зажженную спичку, и я вспыхнула. Но стоило мне открыть рот, как папа уже заговорил с ним о партии в бильярд.

Наконец, дедушка Миклош отодвинулся от стола.

– А вот теперь я готов поохотиться.

– Отец, ты уже охотился вчера, – сказал мой папа. – Тебе не кажется, что ты слишком себя изматываешь?

– В тот день, когда я не смогу выйти на охоту, я буду уже не Миклош. Кто со мной?

Дедушка с надеждой посмотрел на меня.

– Я не могу, – сказала я. В лесу он точно меня прикончит.

– Что, все еще не умеешь перевоплощаться в волка? Я думал, это с возрастом пройдет.

– Успокойся, Миклош, – одернула его бабушка Персефона. Дедушка пожал плечами и скорчил гримасу. Она хихикнула, словно девчонка.

– Я сегодня останусь дома, – сказала Лума. – Папочка, сходи. Составь дедушке компанию.

– Есть предложения?

– Как насчет почтальона? – предложила Лума, и все, кроме меня, рассмеялись. – А если серьезно, то без разницы. Я в любом случае за, вы сами знаете.

– Я с вами. – Рис встал и потянулся, разминая плечи, пока свитер не натянулся на груди и не пополз вверх, обнажая его плоский живот, поросший темными волосами. – Увидимся позже, Артур.

– Лума, а ты не хочешь присоединиться к кузену? – спросила бабушка Персефона.

Лума рассмеялась и рукой с длинными когтями убрала прядь волос за ухо.

– Я хочу побыть с Элеанор, – объяснила она.

Охотники – папа, дедушка Миклош и Рис – ушли, потолкавшись на выходе из столовой. Персефона махнула им рукой и снова повернулась к Артуру.

– Давайте побыстрее разберемся с делами, – сказала она.

Артур подобрал трость и оперся о нее, дожидаясь бабушку, а я посмотрела на его ноги, пытаясь понять, что с ними не так. Может, он действительно старше, чем я предполагала? Он заметил мой взгляд и исподтишка улыбнулся мне. И как я могла его забыть? Быть может, я была тогда слишком маленькой, и его элегантность не бросалась мне в глаза. Теперь же я не могла отвести от него взгляда.

– Я пойду наверх, поиграю, – сказала Лума. – Хочешь со мной?

– Ты разве до сих пор играешь в игрушки? А ты не слишком взрослая для этого? – спросила я не подумав, лишь бы показаться взрослой перед Артуром. Но Лума нахмурилась, и я тут же пожалела о сказанном.