Тайны Реннвинда. Поцелуй ночи - Лена Сокол

И уже собираюсь продолжить путь, как мне вдруг мерещится, что глаза незнакомца ярко вспыхивают желтым в темноте и проходятся по мне дикой, неконтролируемой яростью.

– Простите. – Повторяю я и бросаюсь дальше по дороге.

Было ли свечение его глаз плодом моего воображения, или от них отразился свет фонаря, мне разбираться не хочется. Я, что было сил, несусь вдоль по улице.

Нужный адрес, как и обещала девчонка, оказывается в самом конце. Двухэтажный аккуратный домишко со старомодными занавесками на темных окнах, низенький заборчик и пришедший в запустение газон. Довольно милое и приятное жилище, надо заметить.

Отдышавшись, я нерешительно ступаю на крыльцо, втаскиваю за собой сумку, достаю из кармана ключ и дрожащей рукой вставляю в замочную скважину. Поворот, еще поворот – он подходит. Мое сердце пускается вскачь. Я выдыхаю, и с тихим скрипом передо мной отворяется дверь в неизвестность.

Глава 2

Дом встречает меня прохладой и витающей в воздухе затхлостью. Я нащупываю выключатель, давлю на клавишу, и пространство коридора заполняется густым, темно-желтым светом.

Обстановка, прямо скажем, небогатая.

Я запираю дверь на засов, оставляю сумку, прохожу в гостиную и включаю свет. У стены стоит старомодный диван, низкий журнальный столик, у окна – кресло-качалка. Горшечные растения на подоконнике и настенной полке давно высохли, и пол покрыт черной шелухой ссохшихся листьев. На всех видимых поверхностях темнеет пыль, упаковки с сердечными лекарствами и потрепанный томик стихов тоже покрыты толстым ее слоем.

У меня щемит в груди, едва я замечаю фотографию на каминной полке. На снимке моя мать – примерно в том же возрасте, в котором я нахожусь сейчас. Она улыбается, и на ее щеках искрятся россыпи озорных веснушек. Глаза мамы лучатся светом, а длинные черные волосы ласково обнимают плечи. Она кажется счастливой и совсем юной. Ее лицо – будто мое отражение в зеркале, такое же живое.

Хотелось бы и мне однажды увидеть его перед собой, сосчитать все ее морщинки, погладить эти мягкие волосы… Но, увы, чудес не бывает.

Я замираю, глядя на кресло-качалку.

Оно стоит так, чтобы, сидя, можно было смотреть на эту фотографию. Но почему же бабушка, которая так сильно тосковала по дочери, что постоянно держала в поле зрения ее портрет, не захотела познакомиться со своей внучкой? Узнав об этом, я представила бабушку злой, непримиримой и жестокой женщиной, но теперь, глядя на снимок на камине, не знаю, что и думать.

– Что это?

Обнаружив на столике в спальне Ингрид бумаги, я потребовала ответов.

Уставившись на пакет в моей руке и осознав неминуемое, тетя вздохнула и тяжело опустилась на стул.

– Кто такая Вильма Остлунд, и почему у нее моя фамилия? – Я швырнула бумаги на стол.

– Нея… – Пробормотала Ингрид, неумело пряча взгляд.

– Что ты скрываешь от меня?

За пять минут до прихода тети я успела пролистать эту кипу документов, и все, что я поняла – это то, что какая-то Вильма Остлунд отошла в мир иной, и ее имущество, конкретно – двухэтажный дом в городе Реннвинд, цельно и безраздельно перешел единственному наследнику – Карин Остлунд.

– Я собиралась с духом. Не знала, как лучше тебе сказать. – Ингрид заломила пальцы.

– Кто такая Вильма?

– Твоя бабушка.

– У меня есть бабушка? !

– Была. – Она пожала плечами. – Умерла несколько месяцев назад.

– И я узнаю об этом только сейчас? !

– Прости. – Тетя потянулась ко мне, хотела погладить по плечу, но я резко вырвалась.

– Чего еще я не знаю? !

Мой мир переворачивался с ног на голову, и мне срочно нужны были ответы.

– Это сложно, детка.

– Сложно? – Я задыхалась от возмущения. – Сложно? ! Что может быть легче, чем сказать мне, что у меня есть бабушка? ! Или я не должна была узнать об этом никогда? Почему?

Ингрид облизала полные губы.

– Карин не просто уехала в другой город. – Вымолвила тетя. – Восемнадцать лет назад она буквально бежала из Реннвинда – из-за Вильмы. Твоя бабушка… она ведь была весьма старомодна, и вряд ли бы приняла дитя, рожденное вне брака. Зная, что мать придет в ужас от известия о беременности, Карин поспешила уехать, оставив лишь записку, в которой сообщала о том, что отправляется во Флодбергский Университет, который принял ее на учебу.

– Моя мать умерла! – Не выдерживаю я. – Бабушка ведь знала о моем существовании, да? !

Ингрид нехотя кивнула. Похоже, было что-то, о чем она боялась мне сообщить.

– Тогда почему ты не давала мне видеться с ней? !

– Она… – Тетя виновато посмотрела на меня и закусила губу. – Она… Прости, детка, я не знаю, как такое сказать, у меня просто не поворачивается язык.

– Что?

– Вильма отказалась от опекунства и…

У меня оборвалось дыхание, но я все же выдавила:

– И?

– И сколько я не уговаривала ее, она всякий раз отказывалась от контакта с тобой. – Ингрид подошла и несмело взяла меня за руку. Ее ладонь сжала мои дрожащие, холодные пальцы. – Я приглашала ее в Флодберг, предлагала приехать самой и даже отправляла однажды твое фото – думала, может, хоть это тронет ее сердце. – Тетя обняла меня и прижала к груди. – Мне очень жаль, Нея. И очень стыдно за нее. Я не знаю, почему Вильма поступила именно так.

– Может, это из-за моего отца? – Я отстранилась и посмотрела на нее. – Ты ведь знаешь, кто он? Кем он был? Он жив? Он ведь еще молодой, как ты. Или…?

Ингрид потянула носом воздух, а затем медленно выдохнула.

– Мы же говорили об этом, детка.

– Да-да, я помню: мама никогда об этом тебе не рассказывала. Ты не знаешь, кто мой отец.

– Прости. – Кивнула она.

– Но вы же были лучшими подругами!

– Карин унесла эту тайну с собой в могилу. – Сказала тетя.

Это была явная ложь.

Ингрид никогда мне не скажет, кто мой отец. Интересно, почему?