Недопесок - Юрий Коваль

Второклассники замолчали. Хорошист Миша Чашин пользовался в классе авторитетом. Его уважали.

– Это не про нашу, – сказал Миша Чашин. – Нету горной вершины. Почему ничего не сказано про ферму, а ведь она под сосной?

Миша Чашин сел на место, и слово взял Коля Калинин.

– Горной вершины нет, зато есть бугорок, – сказал он. – Но дело не в этом. Стихотворение про сосну, которая стоит одиноко. Значит, и про нашу. Значит, это наша сосна спит и видит пальму.

– Пальму Меринову, – сказал Миша Чашин и засмеялся.

– Кокосовую! – закричал Коля Калинин. – Не тебя же во сне видеть!

– Спокойно! – сказал Павел Сергеевич. – Калинин, сядь. Говори, Вера.

– Это написано не про сосну, – сказала неожиданно Вера, – а про одинокого человека. Он стоит, и ему печально.

– Ну сказанула!

– Тогда б так и было написано: на голой вершине стоит человек!

– Ну ладно, – сказал Павел Сергеевич. – Хватит кричать. Я согласен с Верой. Поэт пишет стихотворение о сосне, а сам думает, конечно, о своей судьбе, о других людях. Мы читаем и тоже задумываемся о себе и о других. Вот так. Ну, начали рисовать.

– Чего рисовать?

– Как чего? Сосну, пальму, всё, о чём написал Лермонтов.

– Вот это задание!

– Давайте лучше гипсовый нос!

Ребята задумались, стали вспоминать, как выглядит пальма. Только лишь Коля Калинин немедленно кинулся в бой.

– Во – сосна! – шептал он. – А во – пальма! Во – песок! Во – скала!

– Не спеши, – сказал ему Павел Сергеевич. – Продумай композицию.

Коля остановился на минутку и тут же снова зашептал:

– Во – снег идёт! Прям на ветки! Прям на ветки! Во – гора! Во – ферма под горой, коровы, куры! Во – школа!

– Вера Меринова пойдёт к доске рисовать цветными мелками.

– Повезло, повезло Верке, – бормотал Коля. – Во – лошадка везёт сено. На возу мой папаня.

Тихо стало в классе. Слышался только приятный шорох карандашей да стук мела по грифельной доске.

Синяя северная гора, изрезанная скалами, изрытая пещерами, охватила полдоски, красным мелом наметила Вера сосновый ствол. Горел огненный ствол, оранжевые ветки уползали вверх и добирались чуть ли не до портрета знаменитого химика Менделеева, который висел над доскою. На верхушке, там, где у сосны голова, нарисовала Вера кружок, а в нём – песок, песок, горючий утёс, одинокую пальму. И так уж получилось, что листья её были похожи на уши Пальмы Мериновой.

– Хорошо, – похвалил Павел Сергеевич. – А это кто такой под сосною?

– Песец, – ответила Вера. – Северный зверь.

– Очень хорошо, – подтвердил Павел Сергеевич.

Вера почти закончила рисунок и решила ещё разок глянуть на ковылкинскую сосну. Она подошла к окну, и тут же всё смешалось у неё в глазах.

За школьным забором бежал по улице Лёшка Серпокрылов, а перед ним на верёвке – Тишка, песец, северный зверь. Заприметив в окошке Веру, дошкольник остановился, поднял водопроводную винтовку, прицелился и, конечно, попал в самое сердце. Песец дёрнул верёвку – дошкольник состроил нехорошую рожу и скрылся из глаз.

Из-за поворота тем временем появился новый человек – в овчинном полушубке, с зелёным сундучком на плече. Вера не видела его. Она так разволновалась, что еле дотянула рисунок до конца.

Павел Сергеевич поставил ей пятёрку, посадил на место.

Тысячи мыслей проносились в голове Веры Мериновой, и из всех мыслей она выбрала одну, самую верную.

Вера написала записку и перекинула её Коле Калинину:

«Готовься! Будет дело! »

К чему надо готовиться, Коля не понял и, какое будет дело, не знал, но все последние пять минут сидел как на иголках и готовился к делу.

«Будь спокойна, Вера, – думал он. – Я готовлюсь! »

Приключения на Северном полюсе

К этому моменту погоны на плечах дошкольника Серпокрылова выросли уже до каких-то ненормальных размеров. Куда больше на них сверкало звёзд, чем в созвездии Ориона, и установить армейский чин дошкольника было трудновато. Получалось что-то вроде супергенералиссимуса.

Вслед за песцом дошкольник пробежал через всю деревню. Верёвку он старался не натягивать, и Наполеону почудилось даже, что он вновь свободен, а маленький человечек просто бежит за ним на правах Сто шестнадцатого.

На бугре под ковылкинской сосной Наполеон остановился, оглянулся на дошкольника. Нет, не был похож дошкольник на Сто шестнадцатого, но хоть вперёд не забегал и верёвку не дёргал.

Запыхавшись немного, Лёша сопел и ласково глядел на недопёска.

С бугра от края до края видна была деревня Ковылкино. Что ж, настало время прощаться с нею.

Много здесь прожито – шесть с половиной лет, – много пережито. Всё теперь позади, а впереди долгий путь на полюс, бураны, метели, вьюги.

Впереди морозы в сто градусов и отряд полярников, во главе которых начальник Серпокрылов. В меховых унтах, с пистолетом в руке.

А Верка Меринова – фельдшерица.

«Товарищ начальник, – скажет она, – разрешите залезть на айсберг».

«Ладно, лезь, да смотри не задерживайся на макушке, а то скоро задует пурга. Сама знаешь, что такое Север».

«Я мигом. Только слазию – и обратно».

И вот Верка полезла на айсберг, и тут же задула пурга.

«Сидите в красной палатке! – приказал Серпокрылов полярникам. – А я пойду спасу её».

И он быстро-быстро стал карабкаться на айсберг.

Пурга дула с нестерпимой силой, и не было ничего видно на земле, но всё же начальник заметил Верку. Полумёртвая от холода, она лежала в снегу. А над нею стоял белый медведь. Тут начальник хлоп из пистолета – медведь шмякнулся…

Тогда Серпокрылов взвалил Верку на плечи и потащил её вниз.

«Оставь меня, Лёша, – слабым голосом просила Верка. – Дай мне умереть в снегу! »

«Ни за что, – отвечал Серпокрылов. – Я спасу тебя».

«Спасайся сам, ты ещё нужен людям, а я уже не нужна».