Дворовая «Ассоль» - Виктор Улин

– Когда? – машинально спросил я.

– Да почти сразу, как ты исчез. Поняла, что ловить тут больше нечего.

– Я не исчез! – возразил я. – Я нашел новую работу и поехал стажироваться!

– А она знала? она вообще что о тебе знала? Не знала даже твоего имени.

Настя перевела дух, быстро налила нам обоим.

– Я тоже, кстати, не знаю.

– И не знай! – я покривился. – Свое имя не люблю.

– Так хули его носишь? Поменяй. Сейчас можно поменять все: и имя, и фамилию, и пол, были бы бабки.

– Знаешь, я о таком варианте не думал.

– Так подумай, ебака! – она подняла стакан. – За нас, за спецназ!

– За нас, – ответил я и проглотил свою порцию водки.

– Слушай, а вообще, ты женатый или как?

– А женатый ходил бы полгода к Насте?

– Ты что, октябренок из колхоза «Знамя Ильича»? Семья и трах – разные вещи.

– Думаешь?

– Знаю. Так женатый, или нет?

– Был женат. Сейчас свободен, как осколок Луны.

Я налил себе и тут же выпил.

Теперь не просто поплыла голова.

Куда-то в далекую даль ушли ноги, где-то посередине осталось неощутимое тело.

Никогда в жизни я не напивался так быстро.

– Покурить хочу, – заявила Настя, поправив грудь, которая за эти десять минут увеличилась раз в пять. – Зажигалку, блядь, не взяла.

– А ты что… куришь?

Мой язык уже завязывался морским узлом «голова турка».

Я из последних сил пытался говорить внятно.

– А кто не курит?

– Ну…

Снег качнулся под ногами, я успел ухватиться за обшитую серым сайдингом стену.

–…Я, например.

– Ты не показатель, ты интеллигент.

– Откуда знаешь?

– Похож.

– Спасибо.

Слова падали, как пинговые пакеты при настройке сети.

Но они держали меня в вертикальном состоянии.

– Ладно, нахуй эту зажигалку. Потом покурю. Ты обещал меня поцеловать.

– А надо?

– А ты как думаешь?

Настя вроде бы тоже качнулась.

Но с ее массой она была куда устойчивей, чем я, после ухода жены весящий 69 килограммов при росте 184 сантиметра.

– Никак. Ты меня напоила.

– Вижу, вижу уж. Мороз стоит, через полчаса протрезвеешь.

Каким-то материнским движением она поправила мне завернувшийся воротник.

– Я что хочу сказать…

– Что? – автоматически спросил я.

– Я не блядь…

–…Не блядь, кто бы говорил…

–…Но и в монастырь билет покупать не собираюсь…

–…В монастырь билет, да…

– Потому что смотрю я утром в зеркало и думаю: вот ёбнет мне лет шестьдесят, и буду я точно также смотреть и думать – балда, почему я так жила!

–…Почему я так жила…

Однозначно, я превратился в пьяного попугая из рассказа, названия которого не помнил.

–…А жизнь – как учили в школе – дается один раз…

Поднятый Настин палец качался перед моими глазами, как метроном.

И я уже не мог понять: утро сейчас, день, или вечер.

–…И надо прожить ее так, чтобы потом не стало мучительно больно из-за того, что я кому-то не дала, когда меня кто-то хотел!

–…Кто-то хотел…

– Вот у Ленки проблемы…

–…У «Сян-Мэй» проблемы…

Я сел на ящики – что-то частично обрушив и опрокинув бутылку с остатками водки.

–…У нее муж еще не объелся груш. Ревнивое Отелло. Каждый вечер обнюхивает и выворачивает пизду наизнанку, не потрахалась ли она с кем во время работы. А у нас, сам видел, горячей воды нет, ни умыться, ни подмыться.