Пекло 2 - Александр Верт

Он посмотрел на черный острый шип, заменявший лезвие, и тут же спешно захлопнул крышку. Кастер и сам не знал, зачем он забрал его. Просто, когда пламя угасло, он пошел за водой в надежде, что насос цел, а увидел жало. Оно лежало в песке у руин одного из бараков, и рука сама потянулась к рукоятке.

«Нельзя его тут бросать, еще наткнется кто случайно», – подумал тогда Кастер, затем нашел эту самую коробку, чтобы припрятать, а потом зачем-то спрятал под задним сидением машины.

«Пусть будет у меня, а то у нас тут всякие есть», – снова думал он, а теперь вот днем смотрел на жало и в нем возникло странное желание схватить его и провести переворот. Он – зам. Если Шефа не станет, Демонов, вернее то, что от них осталось, возглавит он и тогда…

«Кирк оторвет тебе голову, вот что тогда будет», – ответил себе Кастер и спрятал ящик на прежнее место, спрятал в креплении под сидением. Туда не заглянуть, если рукой не пошаришь – не найдешь, а шарить в пустоте никто не станет.

«Она просто побудет у меня», – уговаривал себя Кастер так, словно совершал какое-то преступление, такое, что страшнее даже совершенного им убийства. То не требовало оправданий, а это вызывало внутри дрожь.

Коснувшись собственного лба, он попытался убедиться, нет ли у него случайно жара. Он не был ранен, его даже взрывом не оглушило, потому что Шеф выпрыгнул из машины и велел им гнать прочь как можно быстрее. Они так носились туда-сюда, что почти израсходовали энергию аккумулятора.

– Я это решу. Я знаю как, – сказала Карин и засела в перевернутом танкобуре.

– Нельзя вообще бабу слушать. От баб одни беды, – ворчал Кастер, понимая, что злится он на Шефа только из-за этой самки. Ее бы на цепь с разведенными ногами и все, а тот с ней что-то церемонится, действовать позволяет, а в итоге…

– Кастер, что ты там возишься? – крикнул ему Вильхар. – Иди сюда, пока Зена тебе по мозгам не дала!

«Кажется, она уже», – подумал Кастер, а сам просто посмотрел в сторону навеса, сделанного из крыши машины и полотна, что раньше защищала от солнца вышку. Ткань закрепили на перевернутом танкобуре с одной стороны, а с другой – на три большие металлические трубы, безнадежно испорченные пламенем, но способные простоять в песке дотемна.

Деревянного ничего не осталось, потому сидеть приходилось просто в центре этого безобразия. Берг лежал, явно все еще мысленно матеря эту планету. На его раненой ноге не было повязки. Он просто прикрыл ее обрывком порванных штанов. Вильхар сидел с ним рядом и улыбался, наверняка подкалывал несчастного капитана, которого Пекло не любило настолько, что здоровым здесь он не прожил еще и дня. Его рана на боку еще не зажила, а Шеф сломал ему ребра и выбил зуб, еще и передний. Зато он сразу стал походить на «своего» и Кастера это даже радовало.

«Понты сдуются – человеком станет», – думал он и, шагая назад к парням, старался забыть о жале.

О Кондаре Цанге, судье, все еще вздрагивающем от ужаса, Кастер даже не вспоминал. Сидит у танкобура, никому не мешает и ладно.

– Слушай, скажи ему, а! – потребовал Вильхар, когда Кастер подошел и сел рядом на песок.

– Что сказать?

– Что он теперь такой же как мы, – почти радостно ответил Вильхар.

– Ну, рожа у него бандитская, ничего не скажешь.

Кастер хохотнул и посмотрел на капитана. Его волосы превратились в слипшиеся от пота сосульки, а строгий надменный взгляд был настолько бешеным, что Кастеру показалось, что этот капитан даже похож чем-то на Шефа, но озвучить эту мысль не успел.

– Капитанишка замочил двоих Черепах, так что он такой же убийца, как и мы с тобой, – весело сказал Вильхар.

– Я защищал Карин, – сквозь зубы прошипел Берг.

– А я – свою жену, суду было насрать, – ответил ему Вильхар и развел руками.

Капитан только поморщился. Он все еще не мог понять, как нарушил главный запрет, и где та самая черта, которую он переступил. Никаких перемен он не чувствовал и это пугало еще больше.

«Убийцы не понимают разницы. Им кажется, что они остались собой. Они ищут оправдания и даже доказывают себе, что они нормальные, но это не так», – вспоминал он текст учебника, и у самого кружилась голова.

– Точно! – обрадовался Кастер. – А я вот только подумал, что может из него человек получится, когда понты откинет.

Берга аж передернуло от этих слов и он, не дыша, посмотрел сначала на одного убийцу, потом на другого. Эти парни столько утром с ним возились, что даже презирать их теперь не получалось.

«Я не могу быть таким же, как они», – думал он, приподнимаясь.

– За это надо выпить! – продолжал радоваться Вильхар.

– А есть что?

– Да! Мы, когда к Боби ездили, наливку припрятали, так что…

Вильхар показал глиняную бутылку.

«Боби, вот кто мог сказать Черепахам про Карин», – подумал Кастер, но вместо этого махнул рукой.

– Не во что, придется из горла по кругу, так что я первый.

Вильхар отхлебнул немного ядреного напитка и подал бутылку Бергу.

Тот неуверенно ее принял, понюхал содержимое и, морщась, все же выпил. Ему хотелось приглушить сознание хотя бы алкоголем.

«Выживу, выберусь отсюда, а там разберусь», – решил он для себя и просто запретил себе считать себя настоящим преступником. Уговорив себя, что он будет только притворяться, бутылку Берг передал Кастеру, а тот, отхлебнув, молча вернул Вильхару.

– А можно мне? – вдруг спросил судья.

Он внезапно перестал дрожать и, прислушавшись к разговору, вдруг понял, что он, правда, один из них, кем бы он ни был прежде, настоящая черта, созданная законом, или это только формальность, а он за этой чертой, как все здесь.

– Можно, конечно, – ответил Вильхар и протянул ему бутылку.

Судья быстро перебрался к ним поближе, отхлебнул жадно местного пойла и, кривясь, отдал бутылку Вильхару.