Опасные игры - Карина Халле

– Да, я же говорил. Я гитарист. У меня своя кавер-группа, называется «Чёрный чайник».

Очень интригующе.

– Помнишь, где живёт мой дядя?

– Как забыть, – ответил он и улыбнулся мне своей обезоруживающей улыбкой. Уверена, он и Одри мог растопить в лужицу. – Ну так, значит, в шесть.

Не соображая толком, что делаю, я кивнула и сказала:

– Да, до встречи.

Вышла на крыльцо, как в тумане, доплелась до машины. Было слишком жарко, солнце слишком ярко светило, и я была совершенно выведена из равновесия. Распахнула дверцу машины, чтобы вырвался затхлый воздух. Ожидая, пока она охладится, смотрела на яркий салон и думала что, чёрт возьми, со мной не так:

У меня всегда было мало друзей. Друзья представляют слишком большую опасность для афериста. В общем-то они представляют большую опасность для кого угодно. У меня и в детстве их не было. В старших классах был Кэмден, а потом – лживые друзья, на которых я его променяла. После выпускного я поняла: единственное, что я умею делать, так это воровать. Это слово рифмуется с «дрейфовать» – совпадение? Не думаю. Меня носило туда-сюда, как сухой листок, и пока я не встретила Хавьера, знать не знала, что значит привязываться к людям. У меня, конечно, были приятели, обычно такие же отщепенцы, с которыми можно было и поболтать, и повеселиться. Но не было людей, от которых в моей жизни что-то зависело. И, кроме дяди, не было никого, кто знал меня хорошей девочкой.

И вот теперь я стояла напротив дома человека, знавшего меня ещё небезнадёжной. Знавшего меня и моих родителей. Знавшего, кто я и откуда. И пригласившего меня на концерт. И я думала, во-первых, о том, смогу ли позволить себе друга, да ещё такого, которого совсем не прочь увидеть без одежды, а во-вторых, о том, сколько денег смогу у него взять, не сожрав себя за это живьём.

Было почти шесть, солнце заходило за горы Сан-Джасинто, и кухня дяди Джима понемногу становилась монохромной. Он, в видавшей виды фланелевой рубашке, стоял у раковины, скрестив руки на груди, и смотрел, как я крашусь. Я посмотрела на него поверх пудреницы.

– Что такое?

Он пожал плечами.

– Да так, ничего. Просто ты вроде говорила, что это не свидание.

Нанеся несколько слоёв туши, я закатила глаза.

– Это не свидание. Просто встреча старых друзей. Я хочу хорошо выглядеть, ты же понимаешь? Расслабься и выпей немного бурбона.

Я протянула ему бутылку без этикетки, в которой плескалась жидкость цвета красного дерева. Посмотрев на неё несколько секунд, дядя вздохнул и достал из шкафа стакан. Он занервничал, когда я только вошла в дверь. А когда сказала, что иду на концерт, где выступает сын шерифа, – занервничал в два раза больше.

Дядя Джим налил полный стакан, отхлебнул и едва не выплюнул. Скорчил слишком театральную гримасу.

– Господи, Элли, ты гонишь самогонку?

Я не смогла сдержать улыбку.

– Нет, мой друг из Кентукки. Выпей пару стаканов, и забудешь все проблемы.

Он покачал головой, подвинул стакан ко мне.

– Надеюсь, ты сейчас занимаешься не этим.

Я закрыла пудреницу.

– Думаешь, я пытаюсь забыть о своих проблемах?

– Или так, или создать себе новые. Ну правда, Элли… – Он с отвращением облизнул губы, вытер рот салфеткой и повернулся к окну, где умирающий свет гладил верхушки пальм.

– Ну, с Кэмденом Маккуином я никаких проблем создавать не собираюсь, – сказала я, взяв дядин всё ещё полный стакан. Покрутила его немного, завороженная тем, как переливается бурбон. – Он же сын стража порядка, какие могут быть проблемы.

Дядя Джим что-то проворчал в ответ, явно не купившись на мои слова. По правде сказать, я и в самом деле искала проблем. Я искала кого-нибудь гнусного, мерзкого, способного на любую подлость. Искала человека, которого местные жители могли бы заподозрить в ограблении тату-салона. Искала выхода.

Просигналила машина. Моё сердце подпрыгнуло. Я поняла, что нервничаю не меньше дяди Джима. Залпом влила в себя бурбон, обожгла горло, как будто пила антисептик, спрыгнула со стула.

– Веселись, – буркнул дядя Джим, не повернув головы. Я скучала по тем временам, когда могла поцеловать дядю в щёку и он улыбнулся бы. Но, судя по всему, дни улыбок давно прошли.

Я взяла сумочку, натянула потёртую кожаную куртку и побрела к выходу. Кэмден ждал меня у тёмного высокого джипа без дверей. Молчание давило, и я улыбнулась Кэмдену, подойдя ближе.

– Классная машина, – сказала я, садясь на пассажирское место.

– Классное свидание, – тут же ответил он, оглядев меня сверху вниз и широко улыбнувшись. Хорошо, что было темно и он не увидел, как вспыхнули мои щёки. Не оттого, что он сказал «свидание» – я всё же была убеждена, что это не оно, – а оттого, что ему понравилось, как я выгляжу. Как всегда, я была в джинсах и ботинках, но сверху надела кокетливый белый топ с небольшим вырезом. Ну хорошо, я оделась чересчур шикарно для встречи с так называемыми друзьями. Дядя оказался прав, чёрт бы его побрал.

Впрочем, и Кэмден выглядел ничуть не хуже. Чёрные брюки, подчёркивавшие область ширинки, футболка с логотипом «Крейсера „Галактика“», в котором кто угодно казался бы задротом, но только не Кэмден с его широкой грудью и мощными бицепсами. Удивительнее всего были очки. Лишь они напоминали о прежнем Кэмдене, пусть даже теперь они были модными, хипстерскими, в чёрной оправе.

– Очки тебе идут, – заметила я. Он улыбнулся, повернул джип. Мы выехали из тупика, я ощутила запах свежего вечернего воздуха и полыни.

– Я только на концерты их надеваю, – сказал он заговорщическим тоном, так что я придвинулась поближе. – С возрастом я понял, что женщинам нравятся мужчины в очках. Но, конечно, не старшеклассницам.

Я улыбнулась как можно дипломатичнее.

– Старшеклассницы обычно очень глупы. Совсем не разбираются в людях.

Если бы я не смотрела на него так пристально, когда мы выехали навстречу ярким уличным огням, я не заметила бы его мрачный, как тяжёлая туча, взгляд. Как обычно, хмурое выражение его лица тут же сменилось другим, лишь губы чуть сжались.