Последний рейс - Джули Кларк

Решать надо быстро. Достаточно отойти в сторону, сделав вид, что ей опять звонят. И она сольется с толпой, превратится в одного из сотен мало различимых пассажиров, поглощенных собственной жизнью. Потом выйти из аэропорта и взять такси до Бруклина, найти парикмахерскую, подстричься и покраситься в темный. Купить за наличные билет на другой рейс по документам Клэр. В конце концов, Клэр Кук – не такое уж редкое имя, и в Нью-Йорке вполне могут жить две полные тезки. А затем, когда она приземлится и исчезнет, это имя отправится в небытие.

Как и она сама.

Клэр

22 февраля, вторник

Только через час после того, как мы оторвались от земли и поднялись в воздух, моя тревога отступила. Сердце перестало бешено биться, и я вдохнула полной грудью – в первый раз за долгие годы. Самолет, на котором я должна была отправиться на Карибы, сейчас летит где-то над Атлантикой, за тысячи миль отсюда. Через пару часов он приземлится в Пуэрто-Рико, подрулит к терминалу, и Ева, не замеченная никем, скроется в пестрой южной толпе. Рори уже, наверное, вскрыл мой пакет, и, когда ему доложат о моем исчезновении, он будет искать Клэр Кук или Аманду Бернс. О Еве Джеймс он ничего не знает.

Вдруг вспомнилось, как давным-давно (мне было тогда тринадцать) мы сидели с мамой на крыльце и я жаловалась ей, что уже несколько недель кряду одноклассницы подстерегали меня в коридоре или раздевалке и обзывали. Мама предложила вмешаться, но я запретила ей, опасаясь, что станет только хуже. «Как же я хочу просто исчезнуть! » – заявила я тогда. Мы сидели бок о бок и смотрели на маленькую трехлетнюю Вайолет, бегающую по нашему крошечному двору мимо розовых кустов.

«Если повнимательнее присмотреться, Клэр, решение обязательно найдется. Надо только набраться смелости, чтобы увидеть его», – посоветовала мама и сжала мою руку в своих ладонях.

Тогда ее слова ничего мне не сказали, лишь озадачили; теперь же я поняла: она наставляла меня на будущее – никогда нельзя сдаваться. Я металась между двумя одинаково ужасными перспективами: вернуться к разъяренному Рори или попасть в руки лихих людей, посланных Нико. И тут появилась Ева и спасла меня.

Бедняга, ей тоже пришлось многое вынести. Куда бы она ни уехала, надеюсь, ей удастся найти счастье. Возможно, она купит себе уединенный домик у океана, и кожа ее потемнеет от загара, а светлые волосы, наоборот, еще больше выгорят на солнце, отрастут и будут струиться по плечам.

Убежать ото всех. Начать с чистого листа. Вот что нужно нам обеим. Именно это и свело нас.

Поразительное совпадение. Неожиданная удача в череде невзгод.

Счастье, переполняющее меня, выплескивается наружу радостным смехом. И пугает ничего не подозревающего соседа. Я извиняюсь и отворачиваюсь к иллюминатору, где городские ландшафты постепенно сменяются зелеными полями. Расстояние между мной и Рори растет с каждой секундой. И это не может не радовать.

* * *

Через шесть часов наш самолет приземляется в Окленде. Прежде чем опуститься, мы делаем несколько кругов над Сан-Франциско, и командир борта по громкой связи очень любезно обращает наше внимание на такие достопримечательности, как знаменитый мост Золотые Ворота и здание «Трансамерика». Из-за волнения я почти ничего не вижу. Ожидая высадки в плотной толпе людей, я прикрываю глаза и вспоминаю, как мы с Вайолет часами играли в «Что ты выберешь? », придумывая невозможные, уморительные варианты: «Что ты выберешь: проглотить разом десять тараканов или каждый день в течение года есть на ужин одну только печенку? » Я тихо улыбаюсь, представляя, что бы мы с сестрой придумали сейчас: «Что ты выберешь: быть женой богатого, но жестокого человека или начать жизнь заново без денег и имени? » Для меня ответ очевиден.

Наконец подают трап, и высадка начинается. Я занимаю место в очереди и натягиваю кепку поглубже – лучше не рисковать и не показывать лицо камерам видеонаблюдения. Первое, что я сделаю, сойдя на землю, – это позвоню Петре и скажу, что сбежала в Окленд, потом найду самый дешевый мотель, где не станут приставать с расспросами. С четырьмя сотнями баксов в кармане шиковать не приходится.

Выйдя из терминала, я начинаю осматриваться в поисках таксофона и замечаю, что вокруг творится неладное: люди будто приклеились к экранам телевизоров в закусочных и кафе. Иду к ближайшему бару, где уже скопилась небольшая толпа, и заглядываю через головы собравшихся. На экране кабельные новости без звука, хмурая женщина в строгом костюме, судя по подписи – Хиллари Стэнтон, официальный представитель Национального совета по безопасности на транспорте, – рассказывает что-то с мрачным видом. Читаю бегущую строку:

Мы не знаем, что послужило причиной аварии. Строить предположения еще рано.

Следом появляется диктор. За то время, пока исчезает бегущая строка, успеваю заметить заголовок:

Крушение рейса 477

Не может быть! Я перечитываю опять в надежде, что слова сложатся иначе и смысл – ужасный, пугающий, невозможный – изменится.

477 – номер моего рейса до Пуэрто-Рико.

Проталкиваюсь ближе. Снова появляется бегущая строка:

Власти пока не дают никаких комментариев относительно причин аварии. Очевидно лишь то, что выживших, скорее всего, не осталось.

Рейс 477 направлялся в Пуэрто-Рико. На борту находились девяносто шесть пассажиров.

На экране виден океан с плавающими на поверхности обломками самолета.

От этой картинки у меня подкашиваются ноги, и я едва не падаю на мужчину, стоящего рядом. Он подхватывает меня и помогает устоять.

– Вы в порядке?

Стряхиваю его руку и протискиваюсь сквозь толпу к выходу, не в силах примирить только что увиденное на экране с образом Евы, еще живым в моей памяти, – со звуком ее голоса, ее улыбкой, которой она проводила меня на спасительный рейс.

Дрожащими пальцами достаю из кармана чек с нацарапанным на обратной стороне номером Петры и набираю цифры. Механический голос в автомате просит меня опустить доллар с четвертью. Торопливо нашариваю в кошельке у Евы пять монет и одну за другой проталкиваю в щель, но вместо гудков раздается пиликанье и тот же механический голос отвечает: «Извините, номер больше не обслуживается». Наверное, впопыхах я ошиблась, нажала не туда или дважды ввела одну и ту же цифру. Делаю глубокий вдох, выскребаю монетки из лотка для сдачи и еще раз медленно набираю номер, стараясь сдержать дрожь в руках.