Похитители снов - Мэгги Стивотер

Адам нагнулся, чтобы поднять конверт, и помедлил, держась за дверную ручку.

– Ты подождешь? Я приму душ.

Прошла секунда. «Мне жилось гораздо проще, – подумал Адам, – когда мы не были знакомы».

Блу сказала:

– Мойся, я не возражаю. Я просто решила забежать поздороваться, прежде чем ехать в «Нино».

Он покрутил ключом в замке, и оба вошли. Они остановились в середине комнаты – единственном месте, где можно было стоять, не пригибаясь.

– Ну, – сказала Блу.

– Ну, – сказал Адам.

– Как дела на работе?

Адам попытался вспомнить что-нибудь веселое. Его мозг напоминал ту самую коробку, которую он опрокинул в конце смены.

– Вчера Бойд спросил, не хочу ли я поработать у него механиком в следующем сезоне. Я имею в виду гонки.

– И что это значит?

– После выпуска я не остался бы без работы. На полтора-два месяца в году пришлось бы уезжать.

Вообще-то это было лестное предложение. Большинство механиков, путешествовавших с Бойдом, были гораздо опытнее, чем Адам.

– Ты отказался, – предположила Блу.

Он взглянул на девушку.

Адам понимал ее хуже, чем Ганси. И теперь он не мог угадать, довольна она или разочарована.

– Я еду в колледж.

Он не стал добавлять, что выворачивался наизнанку в Агленби не ради того, чтобы сделаться автомехаником. Работать у Бойда было бы неплохо, если бы Адам не знал, какие еще существуют возможности. Если бы он не вырос рядом с Академией Агленби.

Если ты никогда не видел звезд, достаточно и свечки.

Блу потыкала пальцем полуразобранный бензонасос, стоявший на газете.

– Ну да.

Что-то маячило за ее ответом, какое-то личное беспокойство. Адам коснулся лица девушки.

– Что случилось?

Это было нечестно. Адам знал, что его прикосновение отвлечет обоих от ответа. Разумеется, Блу закрыла глаза. Он прижал ладонь к ее прохладной щеке, а потом, секунду помедлив, провел рукой вниз. Адам с особой остротой ощущал отдельные пряди волос на шее у Блу, легкую липкость кожи после солнца, выпуклость горла, которая задвигалась, когда девушка сглотнула.

Он перехватил ее второй рукой и притянул к себе. Осторожно. Теперь она прижималась к нему, стоя так близко, что Адам устыдился своей потной футболки. Подбородком он упирался Блу в макушку. Она слабо обвила его руками. Адам чувствовал ее горячее дыхание, нагревавшее ткань футболки. И никак не мог забыть, что прикасается к Блу бедром.

Этого было мало. У Адама всё заныло внутри. Но ему не позволялось пересекать определенную черту, и Адам никогда не знал в точности, где она проходит. Несомненно, сейчас они к ней приблизились. Происходящее казалось опасным и чересчур материальным.

Затем пальцы Блу осторожно вжались ему в спину, нащупали позвоночник. Значит, он зашел не слишком далеко.

Адам наклонился, чтобы поцеловать Блу.

Та вырвалась из его рук. Девушка так торопилась отойти, что даже споткнулась. Она стукнулась головой о скошенный потолок.

– Я сказала – нет, – произнесла Блу, потирая затылок.

Адаму стало больно.

– Полтора месяца назад.

– И всё равно – нет!

Они уставились друг на друга, в равной мере уязвленные.

– Просто… – сказала Блу, – просто мы не будем целоваться.

Боль не проходила. Адаму казалось, что его тело превратилось в сплошные нервные окончания.

– Не понимаю.

Блу коснулась губ, как будто он ее уже поцеловал.

– Я же тебе говорила.

Он просто хотел ответа. Хотел знать, в ком причина – в нем или в ней. Адам не знал, как спросить, но все-таки рискнул:

– Что-то… случилось с тобой?

На лице Блу отразилось секундное замешательство.

– Что? О, нет. Разве должна быть причина? Нет, и всё! Разве этого недостаточно?

Адам имел право сказать «да». Он это знал. А развернутый ответ заключался в том, что ему хотелось точно знать, в чем дело: может, у него плохо пахнет изо рта, ну или Блу флиртует с ним только потому, что до сих пор за ней никто не ухаживал, или есть еще какое-то препятствие, которое не приходило ему в голову.

– Я пойду в душ, – сказал он.

Адам старался не говорить таким тоном, как будто ему было обидно, но ему БЫЛО обидно, и говорил он именно так.

– Ты побудешь здесь? Или тебе надо спешить?

– Я подожду.

Она тоже старалась не говорить таким тоном, как будто ей было обидно, и тщетно.

Пока Блу перебирала карты, лежавшие на его самодельной пластмассовой тумбочке, Адам стоял под холодным душем и ждал, когда сердце перестанет дымиться. «Чего ты хочешь, Адам? » Он не знал. Стоя в старой душевой кабине со скошенным потолком, он заметил в зеркале свое отражение и испугался. На мгновение что-то показалось ему неправильным. Или нет. На него смотрело худое большеглазое лицо, взволнованное, но вполне обычное.

И тут он вновь подумал про Кабесуотер. Иногда, казалось, он вообще не думал ни о чем другом. Адам мало чем владел – владел по-настоящему, только он и никто другой, – но теперь и у него кое-что появилось: их сделка. Прошло чуть больше месяца с тех пор, как он принес себя в жертву Кабесуотеру, чтобы пробудить силовую линию. Ритуал как таковой казался ему расплывчатым и нереальным, словно он наблюдал за происходящим на экране телевизора. Адам был полностью готов к жертвоприношению. Но он понятия не имел, каким образом ему в голову пришли те конкретные слова, которые он в конце концов сказал: «Я буду твоими руками. Я буду твоими глазами».

До сих пор ничего не произошло. И в чем-то это было еще хуже. Адам чувствовал себя как пациент с непонятным диагнозом.

Стоя в душе, он поскреб ногтем покрытую коричневым летним загаром кожу. След от ногтя сделался из белого красным, и, глядя на него, Адам вдруг понял, что вода, льющаяся сверху, выглядит как-то странно. Словно в замедленном действии. Он проследил взглядом струю воды и целую минуту наблюдал, как она льется из металлической головки душа. Мысли превратились в путаницу образов… прозрачные капли, повисшие на металле, и дождь, дрожащий на зеленых листьях…