Синяя лилия, лилия Блу - Мэгги Стивотер

Адам посмотрел на запястье.

– Мои не работают.

Ронан глянул на свои дорогие черные часы и покачал головой.

Хотя все это было вполне предсказуемо, Блу тем не менее пришла в замешательство. Она чувствовала себя оторвавшимся воздушным змеем.

Ганси нахмурился, словно вполне разделял ее мысли.

– И мой телефон тоже. Ну, Ронан, давай.

Ронан проорал что-то на латыни, и Адам прошептал Блу перевод:

– С нами ничего не случится, если мы войдем?

«И моя мама еще там? »

Ответ пришел в виде шелестения листвы и какого-то гортанного царапанья, более энергичного, чем голоса, которые Блу слышала до того. «Greywaren simper est incorruptus».

– Всегда безопасно, – быстро перевел Ганси, желая доказать, что по части латыни он не полный бездарь. – Грейуорен всегда безопасен.

Грейуореном был Ронан. Как бы этот лес ни воспринимал их, Ронан всегда был для него чем-то большим.

Адам задумчиво произнес:

– Incorruptus. Никогда не думал, что этим словом можно обозначить Линча.

У Ронана сделался довольный вид, как у гремучей змеи.

«Что ты хочешь от нас? – подумала Блу, когда они вошли в пещеру. – Какими ты нас видишь? Мы всего лишь четверо подростков, которые крадутся по древнему лесу».

Устье пещеры представляло собой необычно тихую комнату с земляным полом. Стены состояли из пыли и камней, корней и мела – цвета кожи и волос Адама. Блу коснулась осторожно свернувшегося папоротника – последнего зеленого растения на границе солнца и тьмы. Адам повернул голову, прислушиваясь, но не было ничего, кроме обычного приглушенного звука шагов.

Ганси включил фонарик на каске. Луч едва пробился сквозь тьму сужающегося туннеля.

Кто-то из парней слегка дрожал. Блу не знала, кто это, Адам или Ронан, но чувствовала, как у нее на поясе подрагивает трос.

– Жаль, что мы не взяли с собой Ноя, – коротко сказал Ганси. – Ну, заходим. Ронан, не забудь оставлять метки по пути. Мы на тебя рассчитываем. И не надо на меня смотреть. Если понял, кивни. Хорошо. Знаешь что? Отдай маркеры Джейн.

– Что? – судя по голосу, Ронан решил, что его предали.

Блу взяла маркеры – круглые пластмассовые диски с нарисованными стрелками. Она сама не понимала, насколько волнуется, пока они не оказались у нее в руках. Было приятно иметь какое-то конкретное задание.

– Свисти или напевай, Ронан, и следи за временем, – сказал Ганси.

– Не надо со мной шутить, – предупредил Ронан.

Ганси посмотрел в туннель.

– Ты знаешь уйму песен от начала до конца и способен каждый раз петь их в одинаковом темпе и ничего не пропуская. Потому что тебе приходилось заучивать кучу мелодий для конкурсов ирландской музыки.

Блу и Адам обменялись восхищенными взглядами. Приятно было видеть, что Ронана отличают от остальных, но еще приятнее было видеть, как его отличают. И заставляют бесконечно напевать ирландскую джигу.

– Пошел ты, – сказал Ронан.

Ганси не обиделся. Он просто ждал.

Ронан покачал головой, а потом, злобно ухмыльнувшись, затянул:

– Стукни раз, стукни два…

– НЕТ, – хором сказали Ганси и Адам.

– Я не собираюсь слушать это три часа, – добавил Адам.

Ганси стоял, устремив на Ронана указательный палец, пока тот не принялся насвистывать какой-то веселенький рил.

И они пошли дальше.

Глубже.

Солнце исчезло. Камни сменились сталактитами. Пахло сыростью и чем-то знакомым. Стены блестели, как живые. Время от времени Блу и остальным приходилось вброд преодолевать ручейки и лужи – узкая, неровная тропа была выбита водой, которая по-прежнему продолжала свой труд.

После каждых десяти повторений рила Блу оставляла маркер. По мере того как уменьшалась стопка в ее руке, она задумалась, насколько далеко им придется забраться и как они поймут, что приближаются к цели. Трудно было поверить, что здесь, внизу, мог быть спрятан какой-то король. Еще труднее было представить, что здесь могла находиться ее мать. Это место не особо подходило для жизни.

Блу попыталась успокоиться. Никаких землетрясений. Никакого панического бегства.

Она пыталась не тосковать, не надеяться, не думать, не звать Мору. Меньше всего девушка хотела, чтобы Кабесуотер выдал ей копию матери. Блу была нужна только настоящая Мора. Только правда.

Склон стал круче. Темнота была утомительна сама по себе; Блу тосковала по свету, простору, небу. Она чувствовала себя погребенной заживо.

Адам поскользнулся и сумел выправиться, вытянув руку.

– Эй! – сказала Блу. – Не касайся стен.

Ронан перестал свистеть и спросил:

– Пещерные бактерии?

– Это мешает росту сталактитов.

– О господи…

– Ронан! – не поворачиваясь, позвал Ганси, шагавший во главе; его канареечный свитер казался светло-серым в свете головных фонариков. – Не отвлекайся.

Свист возобновился, а Ганси вдруг исчез.

– Что такое? – спросил Адам.

И тут пол ушел у него из-под ног. Он упал и поехал дальше на боку, оставляя пальцами борозды на земле.

Блу не успела даже понять, что случилось, когда почувствовала, как Ронан обхватил ее сзади. Веревка на поясе туго натянулась, угрожая сбить с ног и Блу. Но Ронан надежно упирался ногами и до боли стискивал плечи девушки.

Адам все еще лежал, но, по крайней мере, перестал скользить.

– Ганси! – позвал он, и это слово скорбно прозвучало в обширной пустоте. – Ты в порядке там, внизу?

Ганси не просто исчез, он провалился в дыру.

«Хорошо, что мы связаны друг с другом», – подумала Блу.

Ронан по-прежнему держал ее, обхватив руками, и она чувствовала, как они дрожат. То ли от напряжения, то ли от страха. Ронан ни на мгновение не задумался, прежде чем схватить Блу.

«И я не позволю себе об этом забыть».

– Ганси? – повторил Адам, и в его голосе послышалась легкая нотка тревоги.

Он слишком старался замаскировать волнение уверенностью, а потому оно осталось на виду.

Три рывка. Блу почувствовала, как они дрожью передались от Адама к ней.