Мгновения длиною в жизнь - Юрий Андреев

– Простите, это не вы оборонили? – нарочито робко поинтересовался он, протягивая платочек.

Красотка благодарно улыбнулась и небрежно сунула платочек в кармашек брюк.

– Люблю во время белых ночей в одиночестве побродить по Летнему саду, на скульптуры богинь поглазеть, помечтать, – заметила она.

– А мне показалось, что вы одна из них. Пока никого нет, решили сойти с пьедестала и отдохнуть на скамейке. Кстати, как к вам обращаться? – восторженно заметил Вадик.

– Меня зовут Майя, – охотно сообщила незнакомка.

– Родители назвали так в честь Майи Плисецкой? – поинтересовался Вадик, заметив, что она не прочь продолжить разговор.

Молодая женщина отрицательно покачала головой.

– Я родилась в мае, а месяц назван римлянами в честь этой богини, – усмехнулась она. – У греков Майя была старшей дочерью Атланта и ее почти насильно выдали замуж за Вулкана.

Выпитый алкоголь постепенно брал свое. Мысли о том, что еще не все потеряно и вечер может, удастся, замелькали в голове Вадика.

– Можно спросить, где вы Майя вообще обитаете? – невзначай поинтересовался он, снедаемый жгучим любопытством.

– Не знаю, – растерянно призналась та. – Вы почти угадали, иногда мне кажется, что моя телесная оболочка где-то далеко-далеко, а душа находится здесь в Летнем саду в статуе Венеры, и соединяются они лишь во время белых ночей.

“Не хочет говорить правду и разыгрывает меня“, – решил Вадик.

– Мне вас сам Бог послал. Сегодня я весь вечер мотался по Дворцовой в поисках подходящей модели и, как назло, ничего подходящего не нашел. Признаюсь, я уже совершенно отчаялся и вдруг повстречал такую красоту. Что скажете, если попрошу вас сегодня попозировать мне в студии? Я скульптор, зовут Вадимом, – представился он, протягивая визитку.

Майя скользнула по кусочку картона мимолетным взглядом, небрежно бросила его в сумочку и впилась взглядом в Вадика:

– Это было бы любопытно, у меня еще никогда не было знакомого скульптора. Только, если не возражаешь, давай перейдем на “ты“. А студия далеко?

– Нет-нет, по ту сторону Троицкого моста на Петроградской стороне, – поспешно заверил Вадик. – Сейчас на набережной возьмем машину и через десять минут будем там…

Всю дорогу до студии Вадик сбивчиво и путано объяснял Майе, что она должна будет делать, а та, молча, смотрела в окно и лишь изредка кивала в знак согласия. Студия помещалась на чердаке одного из еще дореволюционных, доходных домов на Петроградской. Открыв обшарпанную дверь и включив свет, Вадик пропустил свою визави вперед:

– Здесь никого нет, располагайся спокойно. В углу ширма, за которой можно раздеться… – и, натолкнувшись на ее внезапно резко сузившиеся колкие зрачки, невольно проглотил остаток фразы насчет банного халата, – а я пока материал для работы подготовлю.

Та окинула любопытным взглядом обширное помещение со стеклянной крышей, из которой лился еле заметный сумрачный свет.

– И долго ты собираешься меня мучить? – томно поинтересовалась она, быстро скинув за ширмой джинсы с кофточкой и представ перед Вадиком в купальнике-бикини. – Учти, раздеваться дальше я не буду.

– Не беспокойся, – успокоил тот, пропуская мимо ушей последнее замечание, – думаю, потребуется максимум пара сеансов. Я сделаю небольшую статуэтку, и если ее одобрят, тогда к осени на конкурс с нее вылеплю твою скульптуру в полный рост.

В указанной Вадиком позе, чем-то напоминавшей вакханку, Майя стоически продержалась около часа, лишь изредка садясь на стул и вытягивая затекшие ноги. Наконец, заметив, что подготовительный этап близится к концу, она решительно сошла с пьедестала и, накинув кофту, свернулась калачиком на стоявшем возле ширмы продавленном диване и закрыла глаза.

– Больше не могу, подремлю немного, – сообщила Майя расслабленным голосом.

Такой поворот в сценарии совершенно не входил в дальнейшие планы Вадика.

“Нужно заставить ее рассказать о чем-то, пока окончательно не уснула“, – мелькнула спасительная мысль.

– А как твоя душа оказалась в статуе Венеры? – небрежно спросил он.

– Это долгая история, – ответила Майя сонным голосом. – Однажды очень давно меня попросил позировать один известный скульптор. Я была бедной девушкой, очень нуждалась в деньгах и согласилась. У себя в студии он предложил раздеться и после сеанса обесчестил меня. От отчаяния я хотела утопиться, но пролетавший ангел уберег меня от этого постыдного шага. Он освободил неповинную душу от бренной оболочки и поселил ее в статуе Венеры. А тело забрал с собой.

“Она меня по-прежнему разыгрывает, явно намекая, что я хочу сделать то же самое“, – оторвавшись от статуэтки, Вадик пристально посмотрел на Майю. Ее усталость сняло, как рукой. Она сидела на диванчике с совершенно серьезным лицом, лишь глаза с сильно суженными зрачками мерцали в полумраке таинственным блеском.

– И что необходимо сделать, чтобы они вновь соединились? – осторожно поинтересовался он, встав, чтоб размяться самому.

– Нужно найти человека, который согласился бы обменять свою душу на мою. Она необязательно будет жить в статуе Венеры. Есть свободное место в одном из коней Клодта на мосту через Фонтанку на Невском. Учти, – усмехнулась Майя, – если ничего не получится, такая участь ждет тебя… Если не возражаешь, давай продолжим работать, – спокойно добавила она.

Мысли о возможном романтическом продолжении сеанса вмиг развеялись, как дым, а по позвоночнику пополз противный липкий страх.

“Такие сузившиеся зрачки свойственны людям с неустойчивой психикой, – лихорадочно подумал Вадик. – Неужели она – шизофреничка? А я-то раскатал губы! Ну, конечно, во время белых ночей случилось обострение болезни, и она сбежала из дурдома. Пришла в Летний сад и, глядя на скульптуры богинь, выдумала историю. Если она сама всерьез верит, что таким путем может освободиться и обрести свободу, мне несдобровать. Пока ситуация под контролем, но надо быть начеку“…

Теперь ему не оставалось ничего другого, кроме как подчиниться. Под гипнотическим взглядом своей визави он изо всех сил стал мять глину, пока пальцы не перестали слушаться, а глаза не закрылись сами собой…

Очнулся Вадик от ощущения, что кто-то нетерпеливо теребит его плечо. Испуганно открыв глаза, он увидел склонившуюся над ним Майю.

– Скоро мосты начнут сводить, – мягко улыбаясь, сообщила она. – Пойдем, покажешь мне выход, – она окинула сырую во всех смыслах статуэтку вопросительным взглядом.